Голливуд замахнулся на мангу «Блич»

[katherine-in-the-trunk]

Студия Warner постепенно подбирается к киноверсии «Акиры» и уже подыскала новый материал родом из страны Восходящего Солнца. Сейчас студия завершает процесс покупки прав на экранизацию манги «Блич», выходящей в Японии с 2001 года.

Новость

Среди продюсеров проекта значится Питер Сигал, режиссёр комедий «50 первых поцелуев» и «Напряги извилины». Однако это не означает, что Сигал станет постановщиком нового проекта. Одним из соавторов адаптации станет издательский дом Viz Media, который выпускает в Америке мангу на английском языке.

Главный герой манги «Блич» - 15-летний школьник Ичиго Куросаки. Мальчик с детства мог видеть духов и призраков, а в результате столкновения с «проводником душ» получает сверхъестественные силы богов смерти. Теперь он вынужден сражаться со злыми духами, защищать людей и отправлять души умерших в загробный мир.

По мотивам манги был снят аниме-сериал (который продолжается до сих пор), три анимационных фильма, разработано несколько видеоигр и поставлен мюзикл. В России «Блич» издаётся с 2008 года.

Участие в проекте Питера Сигала кажется довольно странным: всё же режиссёра привычнее видеть в связи с комедийным материалом. Однако, как утверждает The Hollywood Reporter, Сигал не прочь отойти от сложившейся репутации и попробовать себя в новом жанре – более мрачном, с примесью триллера. Впрочем, говорить о том, что Питер Сигал снимет «Блич», пока что рано.

На сегодняшний день Голливуд флиртует с несколькими представителями жанра аниме. Среди них киноверсия «Призрака в доспехах», «Манускрипт ниндзя», «Стальная тревога», «Ковбой Бибоп» и вышеупомянутый «Акира», который находится ближе всех к воплощению: у проекта уже появились режиссёры.

Интересно, что американцев не останавливают прокатные неудачи фильмов, основанных на аниме. Так, два года назад с треском провалился «Спиди Гонщик» братьев Вачовски, а в прошлом году лента «Драконий жемчуг: Эволюция» стала головной болью критиков и студии 20th Century Fox. Несмотря на небольшой по голливудским меркам бюджет в 45 миллионов долларов, «Жемчуг» не сумел окупиться в прокате, собрав у себя на родине всего $9 миллионов.

Взято с kinopoisk.ru.
Надеюсь, этот пост не нарушает правила сообщества?

---

[iamprosto icon]

FMA - 28
Amatsuki - 25
Bleach - 15
Code Geass - 4
разное (Umineko no Naku Koro ni, Gintama, nabari i td.)- 21
Dogs - 10
Hakuouki - 5
Naruto - 7
Pandora Hearts - 10
Reborn - 7
Japan dorama stars - 26
Vampire knight - 5
One piece - 5



Тут

@темы: аватары

---

[Gnu$]

Доброго времени суток =)
Знает ли кто-нибудь, место где можно скачать, найти, взять(нужное подчеркнуть), картинки из манги без надписей, вот такого плана -

Ну или с надписями, но в одном месте, чтобы не пересматривать всю мангу *_*

@темы: вопросы, манга

---

Продаются аксессуары, артбук, яойные додзинси по Блич

[Karasik]

Последнее пополнение - 20 марта

Аксессуары
manga-zin.net/cat/100/

Артбук
manga-zin.net/show/2733/

Яойные додзинси
manga-zin.net/cat/10/

@темы: яой/слэш, додзинси, реклама

---

Продается мерчандайз и яойные додзинси по Блич

[Karasik]

Мягкие игрушки, артбуки, сумки, коврики для мышек,М кошельки, подвески, открытки, наклейки, карты и прочее - по Блич.
А также сборники яойных додзинси по Блич.
www.manga-zin.net/cat/100/
www.manga-zin.net/cat/10/

@темы: яой/слэш, додзинси, реклама

---

[.Miraii]

Kateikyoushi Hitman Reborn (44)
Bleach (24)
Сборная солянка ^^ (25)
Other (37)

@темы: аватары

---

Icons

[izja]

Фандом: BLEACH


Table

@темы: аватары

---

Паранойя (попытка из раздела "психология")

[[Chimera]]

Название: Паранойя
Автор:  [Chimera]
Категория/Рейтинг: PG
Жанр: Drama, Angst, OCC
Персонажи: Ичиго/Рукия
Статус: закончено
Дисклеймер: Кубо-сенсей, всё ваше, только не читайте)
Размещение: предупреждаете и с шапкой, и указанием на мой днев размещаете (желательно скинув мне ссылку)
От автора: попытка написать что-нибудь из раздела "психология"
Дата: 07 декабря 2009г.

Ичиго проснулся в холодном поту. В комнате было тихо, а сквозь занавески пробивался тусклый лунный свет. Парень схватил себя за голову.
«Этот кошмар... Почему? Почему снова эти злые и бездушные золотые глаза?»
За дверью послышался шорох. Ручка со скрипом повернулась, и в комнату вошла невысокая девушка.
- Рукия? – Куросаки поднял голову и сел на кровать, - Что случилось? Почему ты не спишь?
Юноша обеспокоенно смотрел на девушку. Кучики некоторое время молча стояла, но, под пристальным взглядом карих глаз, всё-таки подошла ближе.
- Я захотела воды, - тихо проговорила она, присаживаясь рядом и поправляя пижаму, - Вот и всё…
Ичиго немного успокоился, но, заметив на её руке покрасневшие пятна, снова разозлился.
- Откуда это? – парень схватил Рукию за локоть, внимательно разглядывая бледную кожу.
Девушка на мгновение замерла, будто ожидая удара, но, словно в чём-то убедившись, бросила в ответ:
- Просто, - она с силой вырвалась из цепких рук заботливого Куросаки, - Я немного обожглась.
Юноша, не ожидавший такого резкого тона, слегка опешил.
- Болит? – снова наклонился он к лицу Кучики.
- Нет. Давай лучше спать, - произнесла девушка улыбнувшись и, вовлекая Ичиго в поцелуй, увела от разговора.
Парень прижал её ближе, обнимая за талию.
- Запомни, я буду защищать тебя, - почти провалившись в сон, произнёс Куросаки, - Даже ценой собственной жизни…
- Я знаю…

***
Снова этот металлический голос, режущий слух. Снова непонятный всплеск адреналина в крови, заставляющий колотиться сердце как бешенное. И снова Рукии нет рядом…
Парень открыл глаза. Голос был настолько громким, что Ичиго казалось, будто кто-то говорит совсем рядом.
Куросаки поспешно поднялся с кровати и начал переодеваться. Брюки, носки, рубашка… Взгляд упал на тонкие кровавые царапины на его правой руке.
«Что это?»
Юноша быстро оттянул рукав рубашки и, выйдя из комнаты, спустился на первый этаж. На кухне была Рукия, которая готовила завтрак. Услышав, что кто-то к ней приближается, девушка дёрнулась и резко повернулась.
- Что-то ты сегодня рано, Рукия, - приветливо отозвался парень, стараясь не обращать внимание на странное поведение Кучики.
- Даже сама не знаю почему, - отчего-то облегчённо ответила Рукия, возвращаясь к готовке.
Ичиго повернулся спиной к столу и облокотился на него.
- Всё-таки болит, - подтвердил он свои догадки, заметив бинты у девушки на месте вчерашних отметин.
- Решила перестраховаться по твоему совету, - чмокнув юношу в нос, перебила Кучики.

***
Каждый день голос в голове парня становился отчётливее. Иногда, сквозь сон, он слышал чьи-то крики.
Рукия подолгу не ложилась спать и рано просыпалась, а на все вопросы Куросаки всё больше отмалчивалась или придумывала объяснения, которые парень слышал по несколько раз на дню.
Ичиго, не понимая, что творится с ним и девушкой, стал раздражительным и агрессивным. Теперь его могла вывести из себя любая мелочь. В гневе карие глаза сверкали недобрым золотым блеском. К вечеру он обычно успокаивался и старался загладить свою вину перед Кучики, принося цветы и уверяя на коленях, что это всё просто из-за недосыпа. Парень действительно плохо спал. Во сне его знобило, а по утрам тело ныло, будто Куросаки не спал совсем, а боролся с кем-то внутри себя.
На все извинения Рукия лишь понимающе вздыхала, проводила пальцами по щеке юноши, и отвечала, что всё прекрасно понимает…

***
- Рукия, не уходи… - парень схватил девушку за руку, - Прошу… Мне страшно… Этот голос… Кажется, я схожу с ума…
Шоколадные глаза смотрят на неё с надеждой, зрачки дрожат.
- Хорошо, сегодня я лягу пораньше, - после раздумий обречённо отвечает Кучики, присаживаясь на постель.
- Спасибо, - Куросаки закрывает глаза и за последние пару недель, наконец, спокойно засыпает.
Девушка вздыхает и осторожно начинает перебирать торчащие во все стороны локоны, думая о чём-то своём.
- Я переживу и эту ночь… - шепчет Рукия, целуя в макушку юношу.

***
Крики… Опять он слышит крики во сне… Только теперь они громче и в них чувствуется боль и страдания.
Смех превратился в наглые ухмылки. На душе отчего-то жутко противно…
Ичиго поднимается с кровати. Голова начала гудеть, и парень сжимает пальцами переносицу, стараясь унять боль.
«Я проигрываю ему», - сказал он сам себе, со злобой ударив кулаком по матрацу.
Девушку Куросаки нашёл в гостиной. Она мирно спала на диване, лежа на боку. Юноша с умиротворением смотрел на её тонкие щиколотки, стройные ноги и талию, на её миниатюрные кисти…
Кучики проснулась от резкой боли. Она дёрнулась и открыла глаза.
Парень сидел рядом. В его руках были бинты, которые он несколько секунд назад снял с руки девушки.
- Рукия, может, ты объяснишь, что же всё-таки происходит? – он перевёл взгляд с бледной кожи, покрытой синяками, на девушку.
- Всё нормально, - Кучики выхватывает бинты у парня и поспешно закрывает ими раны.
- Ничего нормального! – Куросаки вскакивает и начинает кричать, - Что-то происходит со мной и с тобой! Я тебе не этого обещал, когда мы начали жить вместе!
Девушка закрывает руками уши, на её глазах проступают слёзы.
Ичиго замолкает, понимая, что причиняет ещё больше мучений Рукии.
- Прости… - произносит он и виновато уходит прочь.

***
Тёмные и серые улицы. Бледный свет фонарей. Противный моросящий дождик.
Рыжеволосый юноша, одетый не по погоде, большими шагами, словно измеряя каждый метр асфальта, идёт мимо витрин. Вода медленно стекает со стёкол разнопёрых магазинов.
Ичиго просто идёт. Не зная куда. Возможно, пытается успокоиться за стеной прозрачных капель, которая, как бы ни хотел того парень, не может смыть его тяжёлых мыслей.
Перед глазами мелькают сцены из его кошмаров: размытые силуэты, два жёлтых огня и крики...
После долгих раздумий Куросаки разворачивается и идёт обратно.
Девушку он застаёт в ванной. На её щеках ещё видны дорожки от слёз, а покрасневшие глаза Кучики прячет в полотенце.
- Прости, - юноша осторожно забирает ворсистую ткань и целует девушку в лоб.
- Ичиго… - Рукия не успевает договорить, Куросаки перебивает её поцелуем.
Парень закрывает глаза, понимая, что девушка отвечает... В голове юноши раздаётся металлический смех, от которого закладывает уши. Ичиго, после долгих усилий, открывает глаза, чтобы увидеть испуганный взгляд Кучики, руки которой он с силой сжимает в запястьях. Он чувствует, как лихорадочно бьётся её сердце, и в смятении разжимает пальцы, отпуская девушку.

***
Удар. Звук разбивающего стекла. Багровая кровь, медленно стекающая по запястью.
Куросаки чувствовал себя последней скотиной. Он обещал защищать её. А теперь сам является источником её страданий…
Он причинил ей боль… Не раз… Почему она молчала? Почему на все расспросы о произошедшем она спокойно отвечает, что всё хорошо? Почему не рассказала? Не убежала?
После этих событий парень настойчиво требовал от девушки, чтобы она переехала. Но Кучики лишь больше сопротивлялась.
Теперь жизнь юноши держалась на успокоительном: в нём он нашёл единственное решение своей проблемы. Таблетки и правда заглушали голос в голове, но из-за них Ичиго стал вести себя странно. Он мог часами ходить по квартире, вслух считая шаги или просто лежать на диване, обняв подушку, и непрерывно смотреть в одну точку.
Рукии было страшно… Намного страшнее, чем раньше.
В моменты, когда Куросаки более-менее приходил в себя, они разговаривали, держались за руки и даже целовались. Он говорил, что с каждым днём голос становится тише, и скоро они снова будут жить счастливо. Нужно лишь немного подождать…

***
Прошёл месяц. Ичиго сильно похудел и практически не вставал с кровати, но всегда держал рядом успокоительное.
- Ты должна, - парень беспомощно потянул за рукав Кучики, - Прошу тебя, ради нас… ради меня…
Тяжело вздохнув, девушка послушно кладёт очередную таблетку на язык Куросаки и дрожащими руками помогает ему выпить стакан воды. На бледном лице юноши появляется слабая улыбка.
- Рукия, - тихо произносит он, - Голоса больше нет… Я победил его… Ради тебя…
Ичиго кладёт голову на колени девушки и закрывает глаза.
Кучики осторожно берёт с тумбочки пачку от лекарства и, перевернув её, читает мелкий шрифт. Глаза бегло пробегаются по «содержанию», «способу применения» и замирают на абзаце «побочные действия». Зрачки дрожат при взгляде на строчку, отмеченной красным: «Осторожно! При передозировке препарата возможен...»
Пачка падает из рук, круглые таблетки разбегаются по полу. Слезы сами накатываются, а к горлу подступает ком. Рукия прижимает к себе бездыханное тело, а в голове безостановочно вертятся его слова:
- Даже ценой собственной жизни…

@темы: гет, фанфикшен

---

[tobiuo]

Total 55 icons

Bleach [1-12]
Chobits [13-15]
Code Geass [16-21]
D.Gray Man [22-32]
Dogs [33-36]
Fullmetal Alchemist [37-41]
Pandora Hearts [42-50]
Kuroshitsuji [51-55]

@темы: аватары

---

[Amethystia]

* Icons from Icontests * Part 5 *
[146 icons]
{Kuroshitsuji 1-14}
{CLAMP 15-20}
{Dogs 24-34}
{Bleach 35-46}
{Katekyō Hitman Reborn 47-61}
{Kyou Kara Maou 62-77}
{Pandora Hearts 78-90}
{D.Gray-man 91-102}
{Sailor Moon 103-115}
{Code Geass 116-124}
{Naruto 125-128}
{Gintama 129-140}
{Air, Clannad, Kanon, Little Busters 141-146}
[100*100]
[Пожалуйста отмечайтесь, если берете.]

Брать здесь.

@темы: аватары

---

Игры богов, или Сейрейтей в шоколаде

[crazy belka28]

День всех влюбленных уже миновал, но ведь любить и быть любимыми мы не перестали А посему рискну

Игры богов, или Сейрейтей в шоколаде

АВТОР: Яся Белая *то бишь мну*
БЕТА: *ну если найдутся смельчаки*
ФАНДОМ: Bleach
РЕЙТИНГ: PG *хотя извращенная фантазия аффтара видит их всех только в NC-17*
ПЕЙРИНГ: Маюри/Нему, намек на Маюри/Исида, Зараки/Ячиру, парочка сумасшедших богинь и Святой Валентин
ЖАНР: буффонада *а в просторечье — стёб*
ДИСКЛАЙМЕР: Кубо-сама, простите за то, что я тут с вашими героями делаю
САММАРИ: Однажды к великим ками попал один иноземец и понеслось)))))
КОММЕНТАРИИ: да вы и так все знаете: аффтар — маньягг, и не отрицает этого
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ:
1) аффтару следовало бы сделать себе сеппуку и подвергнуть себя аутодафе за фривольное обращение с японским и европейским фольклором;
2) извращенцам не беспокоится и губешки закатать — педофилии не будет!
3) ну и как обычно AU вкупе с ООС пляшут джигу на костях зверька-обоснуя
РАЗМЕР: мини
СТАТУС: закончен

много розового здесь

Праздники — это скучно, потому что глупо. А все глупое, не может быть интересным, так не дает пищи для ума.

Придя к такому выводу, капитан двенадцатого отряда и директор Бюро технических разработок Куротсучи Маюри откинулся в кресле и забарабанил длинными белыми пальцами по столу. Действо, происходившее по ту сторону монитора и именовавшееся «День Святого Валентина в Сейрейтее», невероятно раздражало его.

Иноземное поветрие, принесшее с собой алый вихрь «валентинок», не миновало и Сообщество Душ. И шинигами охотно заболели этой хворью.

— Ну, кому, скажите на милость, нужна вся эта малиново-сердечковая чушь? — возмущался в пустоту кабинета непризнанный сейрейтейский гений.

А опустели его апартаменты потому, что весь отдел — по заданию руководства Готей 13 — трудился сейчас над усовершенствованием шоколадоотливной установки. Распоряжение высшего руководства обнародовали на экстренном собрании капитанов. Кроме того, добавил тогда же командир Ямамото, всем отрядам обязательно и притом деятельно поучаствовать в подготовке и проведении праздника! Инспектировать будет лично. Однако Маюри сразу четко обозначил свою позицию по этому поводу: без меня. Потому его вообще от шоколада тошнит.

— Жучьи лапки попикатнее будут, — хмыкнул из-под шляпы Киораку.

Укитаке спрятал усмешку за рукавом хаори.

А Кучики завел очи горе.

Однако сотайчо пылал энтузиазмом, как высвобожденный Рюджин Джакка, и посему оставил без внимания эти препирательства. Наоборот, улыбнулся краешком губ и сказал, что все-таки увидеть во сне одновременно Бэндзайтэн¹ и Амэ-но Удзумэ² это и впрямь к добру. А если с ними еще и иностранец приятной наружности, в монашеской сутане и с обескураживающей улыбкой, представившийся просто: «Валентин», то это вообще чудесно. В общем, как выяснилось из сна, вся эта честная компания желала праздника, а отказывать богам и святым, пусть даже иноземным, как вы понимаете, себе дороже. Но за извечным прищуром Яма-джи правды было не разглядеть. В тот же день старина Генрюсай, не мудрствуя лукаво, подписал соответствующие бумаги, и Сейрейтей охватила эпидемия шоколадных сюрпризов и повальной влюбленности.

Говорили, первой жертвой этого недуга пал Кучики Бьякуя, обнаруживший, что вся отрядная отчетность вдруг порозовела и украсилась сердечками…

Куротсучи, конечно, в амурном переполохе не участвовал, но от подарка бы не отказался.

— Но разве кто догадается преподнести своему капитану одного прелестного юного квинсика? — мечтательно протянул Маюри.

Догадываться и правда было некому: рядом не было даже Нему. «Дочурка» главного сейрейтейского изобретателя тоже заразилась «шоколадной лихорадкой» и оккупировала институтскую кухню.

— А еще, — продолжал размышлять вслух джуунибантай-тайчо, — неплохо было бы препарировать этого святого Валентина, и кто знает, может, тогда мне удалось разгадать, что такое любовь.

Куротсучи лениво пробежался пальцами по клавиатуре, и на экране показались казармы одиннадцатого отряда. Хотелось, чтобы взгляд отдохнул на чем-то монотонном, а уж в одиннадцатом точно нет этого розового безумия…

Но оно было. Еще розовее, чем весь Сейрейтей в день влюбленных. Оно стояло на крыше и чирикающим голоском поясняло пятому и третьему офицерам, как следует правильно развешивать над дверями корпусов гирлянды из бумажных сердечек.

Маюри хотел, уж было, взвыть от отчаяния, но тут ветер, запутывавшийся в карамельно-розовых волосах крохи-лейтенанта, подбросил неожиданную идею.

— А что, праздники тоже могут быть интересными, — пробормотал капитан двенадцатого отряда, и злорадно ухмыльнувшись, покинул свой кабинет.

Увлеченный своими мыслями, он не заметил, что три странных тени скользнули за ним…

***

С самого утра в Такама-но хара³ было неспокойно. Ята-но-кагами⁴ кривлялось и дерзило, смея показывать Аматэрасу ее сведенные к переносице брови и мимические морщины. Сусаноо⁵, как обычно, устраивал сквозняки, взвивая полы кимоно ее прислужниц и порождая тем самым невыносимый визг. Вот что значит его: «Сжалься, сестрица, и пусти погостить»! Кроме того, жемчуг в прическе небесной владычицы сверкал не достаточно ярко, а цветы, которые служанки намеревались вплести в ее мидзура, казалась главе пантеона недостаточно свежими. Словом, кошмар, хоть обратно в грот удаляйся! А тут еще эти…

Бэндзайтэн и Амэ-но Удзумэ громко ругались. Причиной их спора стал застенчивый иноземец в длинных темных одеждах.

— Это я его из моря вытащила, — вопила Бэндзайтэн, замахиваясь на соперницу бива.

— Да ты бы со своими дружками его и не увидела, если бы я не захотела прогуляться и не зажгла Луну, — возражала Амэ-но Удзумэ, пряча лицо под маской. И эмоций не видно и удар выдержит.

— Шла бы на своем чане плясать, распутница! — гордо вскинула нос богиня удачи. — Уверена, гайкокудзин⁶-сама предпочитает девушек скромных, воспитанных и образованных.

— Зато мы с ним тезки⁷ , — парировала лунная фея.

— Нашла чем гордиться, мужланка! — хмыкнула Бэндзайтэн, и изящно опустившись на пестрый ковер, тронула плектром шелковые струны бива. Полилась музыка.

— Зато никто не умеет танцевать зажигательнее меня, — ответила Амэ-но Удзумэ и, подоткнув свое вызывающе яркое кимоно, принялась отплясывать нечто ритмичное и крайне неприличное.

— Кхм, — произнес гость, решив, что пора ему все-таки вмешаться в этот бесконечный спор. — Обе синьорины несомненно прекрасны и щедро одарены, — начал он, когда богини обернулись на его покашливание, — и если бы мне предстояло выбирать из вас, уверяю вас, сударыни, это был бы нелегкий выбор. Поэтому, я не вижу иного способа решить этот спор, как обратиться к третьей стороне…

В это мгновение из пагоды, где как раз собирались на моление небесные ткачихи, выглянула Аматэрасу: она была очень разгневана шумом, который подняли спорщицы, и намеривалась их как следует проучить. Солнечная богиня даже обнажила по этому случаю Кусанаги-но цуруги⁸, и зарвавшиеся божества наверняка не досчитались бы голов, срубленных, как сорная трава, если бы пылающие гневом прекрасные глаза небесной императрицы не встретились с кротким взором чужестранца. Прелестная владычица вспыхнула до корней волос и потупилась.

— Ваша красота затмевает солнце, — галантно поклонился незнакомец. — И, будучи столь прекрасной, вы непременно являете собой еще и кладезь мудрости.

Аматэрасу смилостивилась: давно ей не говорили подобного. Хотя про солнце он, конечно, загнул — как она может затмевать саму себя? И великая небожительница только собралась прочесть подобающее случаю хайку, но мысли ее, почему-то, спутались, и слова никак не слагались в стихи. Поэтому она сказала просто, но с достоинством:

— Ну и к чему эта лесть. Я все равно собиралась поставить на место этих негодниц, — она кивнула на притихших богинь.

— Да, девицы никак не могут решить, кто из них более достоин меня, — иноземец скромно опустил глаза.

— Вы все вместе испортили мне утро, — с трудом скрывая гнев, проговорила Аматэрасу, — вместе вам и исправлять положение. А потом я может быть и разрешу ваш спор.

— О, добрейшая! О, яркосияющая! — возвестил ее собеседник. — Что вы желаете, дабы мы могли заслужить ваше снисхождение?!

Аматэрасу задумалась. Потом глаза ее сверкнули — озорно, будто она — не тысячелетнее божество, а юная девушка, которая не прочь пошалить.

— Я слышала, у вас на родине вы пробуждаете в сердцах людей пламя любви?

— Ну… что-то вроде того… — кивнул гость.

— Так вот, я даю вам сутки на то, чтобы эти унылые боги смерти, — она ткнула холеным пальчиком в сторону нижнего неба, — начали совершать безумства во имя любви. И нечего стоять и хлопать глазами, — передразнила она Бэндзайтэн и Амэ-но Удзумэ, — вы отправляетесь и ним, перенимать опыт. И да — я тоже, между прочим, хочу повеселиться. Так что, действуйте, — и удалилась туда, где слуги уже обложили мягкими подушками ее трон. Представление ожидалось интересное.

— Вот уж воистину — и на солнце есть пятна, — пробормотал Святой Валентин, проводив взглядом тонкую спину владычицы. Больше он ничего изречь не успел, ибо две богини подхватили его под руки и увлекли за собой.

***

— Капитан-Страшилка, хватит претворяться стенкой, я вас нашла, — и Ячиру громко захлопала в ладоши. Иккаку и Юмичика моментально оказались рядом: что нужно здесь этому уроду из двенадцатого?

Маюри, обозленный тем, что его так быстро раскрыли, да еще, к тому же, какая-то девчонка, сбросил свою маскировку.

— Капитан-Страшилка тоже принес мне «валентинку»? — ничуть не испугавшись, девочка вплотную подбежала к Куротсучи, и теперь, чуть наклонив голову набок, рассматривала его.

— Да, я приготовил ее для тебя, но ты должна пойти со мной.

Девочка попятилась, ее подчиненные ощерились занпакто.

— Я не хожу в гости к плохим дядям! — топнула ножкой маленькая лейтенант, выглянув из-за хакама Иккаку. Тот радостно скалился, предчувствуя кое-что повеселее украшения казарм.

— Ну какой же я плохой, — обиженно проговорил Маюри. — Я деток очень люблю. Тебе это даже мой занпакто подтвердит, — ухмыльнулся джуунибантай-тайчо, обнажая меч.

Иккаку и Юмичика тут же приняли боевую стойку

— Разорви в клочья, Ашисоги Дзидзо, — скомандовал Маюри, но…

Все вокруг заволокло розовым дымом, пахнувшим клубникой и ванилью. Дым щекотал ноздри, обволакивал разум, утихомиривал ярость. Сердца наполнились ликованием, а на губах расцвели улыбки. Иккаку и Юмичика взглянули друг на друга по-новому, и, побросав катаны, раскрыли объятия. И мир вокруг исчез.

Из тумана, прямо перед лицом опешившего хозяина вынырнул материализованный Ашисоги Дзидзо и прописклявил:

— Не буду.

— Не будешь что? — прокашлявшись, спросил Маюри.

— Рвать в клочья, — похлопал крылышками ребенок-бабочка. — Я сегодня Купидон…

— Купи… кто? — желтые глаза директора Исследовательского Бюро стали круглыми…

— Прошу прощения, синьор, — раздалось из-за спины ученого. Он обернулся на голос и обнаружил стройного мужчину приятной наружности. — Но устами этого дитя глаголет истина. Ибо источает он нынче ничто иное, как любовный дурман…

— Да кто вы вообще такой? — в плывущем сознании Куротсучи еще оставались кое-какие трезвые мысли.

— Простите, забыл представиться: Валентин, с лета 494-го от Рождества Христова — Святой.

— О менос гранде, на ловца и зверь… — проговорил капитан двенадцатого отряда, падая в сиреневатое облако.

И тут же из душистого марева раздался душераздирающий крик:

— Нееет, Маюри-сама… — к рухнувшему капитану бросилась красивая, перемазанная шоколадом, девушка.

Тут же кружил Ашисоги Дзидзо, продолжая окуривать все газообразным афродизиаком.

Валентина же вновь увлекли за собой его прекрасные спутницы.

И никто так и не заметил метаморфоз, произошедших с лейтенантом одиннадцатого отряда.

***

Привлекательный синеволосый мужчина медленно приходил в себя. Затылок немилосердно саднило. Перед глазами мельтешили розовые сердечкоподобные звездочки. Рядом, стоя на коленях, рыдала молодая девушка… Заметив, что объект ее слез пошевелился она бросилась к нему на шею и запричитала:

— Маюри-сама, Маюри-сама, вы живы!

— Конечно, жив, — проговорил он, ласково отстраняя ее от себя. Сейчас только заметил, что ее омытые слезами глаза были невозможно-зелеными. — Ты такая красивая… — прошептал он, на миг забыв, как дышать.

Девушка зарделась и стала еще привлекательнее.

— Я принесла вам шоколад… А вы… — она снова всхлипнула.

— Ну что ты, я вовсе не собираюсь умирать, — улыбнувшись, сказал он и привлек ее к себе. Девушка опешила и затихла, с замиранием сердца слушая, как он выдыхает ей в волосы: — Особенно теперь, когда ты со мной… Мы будем жить вместе долго-долго

— Значит, таково желание Маюри-сама, — просияла девушка. — Нему счастлива…

— Да, и у нас будет много-много детишек…

— Ано… — робко возразила она, — ну… я … не совсем… Но… но мы можем усыновить Ашисоги Дзидзо. Посмотрите, какой он золотой ребенок!

Услышав о подобной перспективе, Ашисоги Дзидзо взвизгнул и впал в глубокий банкай. Сейрейтей заволокло розовым туманом.

***

Зараки Кенпачи скучал. Отмеренное ему неугомонным лейтенантом количество сердечек было уже давно вырезано, и делать стало решительно нечего. Ну не отчеты же писать! А хорошей дракой в воздухе не пахло. Пахло — Кенпачи принюхался — клубникой… Он зевнул, проглотив отменную дозу странно порозовевшего воздуха, и потянулся, чтобы размять затекшие мышцы… И тут судьба сжалилась над ним.

— Кен-тян, ааааааа, спаси!

Он вихрем сорвался со стула и, выхватив меч, выскочил в коридор. Розовая тень тут же метнулась ему за спину. И на командира глянули полные любви глаза подчиненных. Казалось, на их лицах — от уха до уха — застыло: «Каваий».

— Что здесь происходит? — прорычал Кенпачи, чувствуя, что начинает закипать. — Что за идиотские у вас рожи?

— Это все я, — пискнули сзади. И Зараки наконец оглянулся. Несколько секунд он пытался понять, что у него не обман зрения. И даже тщательно протер глаза. Потом протянул руку и ощупал стоявшее перед ним создание. И лишь после этого неуверенно спросил: — Ячиру?

Она кивнула.

Он поскреб затылок, позвякивая колокольчиками, затем, схватил ее за руку и, рявкнув влюбленной толпе: «Убирайтесь», уволок за собой в кабинет. Тут отпустил и осмотрел еще раз.

Нет, он, конечно, знал, что дети иногда очень быстро растут. Но с утра она вроде была…

Сейчас перед ним стояло совершенно удивительно создание: с ниспадающими почти до колен розовыми волосами и широко распахнутыми вишневыми глазами, утопающими в неимоверных ресницах. Кроме того, у этого существа наличествовали все выпуклости и округлости, полагающиеся взрослой девушке. Да и ростом она была немного повыше прежней Ячиру. (Хотя рядом с ним — все равно малявка). И еще, вместо положенной черной формы шинигами, на этой фее красовалось жемчужно-лавандовое юката, элегантность которого подчеркивалась оби цвета мяты.

— Может, объяснишь?

— Ну, понимаешь, Кен-тян, мы с Бильярдным Шаром и Красавчиком украшали главный корпус. Ну украшали-украшали, а потом пришел Капитан-Страшила, — она изобразила вечную ухмылку Маюри, — и сказал, что хочет забрать меня с собой. Извращенец, — она умостилась прямо на рабочий стол и заболтала ногами… — Но Шар и Красотуля бросились на защиту… И тогда он высвободил свой занпакто… Ну а тот стал дышать на всех клубникой… И Шар с Красавчиком стали обниматься… Кен-тян, — тон стал капризным, — я хочу клубники!

— А больше ты ничего не хочешь? — возмутился Зараки, слушавший ее со сложенными на груди руками и озабоченным лицом.

— Хочу, — секунда — и нежные ручки уже обвивают его шею, едва успел подхватить.

— Ну, говори уж… Сегодня все-таки праздник.

Она зажмурилась, видимо прокручивая в голове картинки с желаниями, потом обольстительно улыбнулась и, слегка порозовев, прошептала ему на ухо свое самое заветное:

—Увидеть твой банкай.

***

На облаке сидели Бэндзайтэн, Амэ-но Удзумэ и Святой Валентин. Теперь они могли себе позволить выпить нектара: ведь улыбка Аматэрасу сияет во все небо — значит, владычица довольна.

Глупый давешний спор был забыт. Хотелось вместе радоваться жизни.

— За веселье! — провозгласила Амэ-но Удзумэ, наполняя сакадзуки искристым душистым напитком.

— За удачу! — поддержала подругу Бэндзайтэн.

— За любовь! — присоединился Валентин.

И все вместе, подняв чашки:

— Кампай!

_________________________________________

¹ Бэнтэн (или Бэндзайтэн) — богиня удачи (особенно на море), мудрости, искусств, любви и тяги к знаниям, изображается в виде девушки с бива — национальным японским инструментом, напоминающим лютнею. Единственная женщина из Семи Богов Удачи Сити-фукудзин, изображаемых как по отдельности, так и всех вместе — плывущи¬ми на корабле, нагруженном драго¬ценными волшебными талисманами. Именно к Бэндзайтэн обращаются девушки с просьбами о любви и счастливом замужестве.

² Амэ-но Удзумэ — фея луны, богиня счастья, любви и радости. Она считается родоначальницей ритуальных танцев и основоположницей театрального искусства в Японии. По этому Амэ-но Удзумэ часто изображается танцующей или держащей в руках актерскую маску. Согласно «Нихонги», она - «далёкий предок» кими (один из родовых титулов в Древней Японии) из рода Сарумэ, откуда выходили женщины-жрицы, участвовавшие в празднестве первого риса, ритуальных плясках кагура, обрядах изгнания злых духов и др. Амэ-но Удзумэ играет главную роль в извлечении Аматэрасу из грота (в «Кодзики» описывается её танец на перевёрнутом чане, во время которого она «приходит в священную одержимость»; св. I). Эта богиня должна была сопровождать Ниниги и других небесных богов при их нисхождении на землю. Считается прародительницей гейш.

³ Такама-но хара (др.-япон. «равнина высокого неба») — в японской мифологии верхний небесный мир, место обитания небесных богов, божественных предков, в отличие от земли — места обитания земных духов и людей. Здесь владычествует богиня Аматэрасу, главное божество синтоистского пантеона, расположены её дом, рисовые поля.

⁴ Ята-но-кагами (др.-япон. «зеркало больше пядени») — священное зеркало, с помощью которого удалось выманить из грота Аматэрасу. Увидев зеркало, она не устояла и вышла полюбоваться своей красотой.

⁵ Сусаноо-но Микото (яп. スサノオ (須佐之男命, «доблестный быстрый ярый бог-муж из Суса»») — бог ветра, в японской мифологии последний из божеств, появившийся из капель воды, которыми первый на свете бог-мужчина Идзанаги омыл свой правый глаз после того, как вернулся из ёми-но куни (страны мертвых). Полагают, что первоначально Сусаноо был богом бури и водной стихии, затем появилось представление о нем как о божественном предке родов, связанных с Идзумо. Возможно, что в его образе объединились несколько божеств, поскольку Сусаноо также считали божеством страны мертвых, в некоторых мифах он божество плодородия.

⁶Гайкокудзин (外国人, 外 «вне», 国 «страна» и 人 «человек») — «человек из внешней страны», иностранец.

⁷ Намек на то, что и имя Амэ-но Удзумэ с древнеяпонского, и Валентин с латинского переводятся как «сильный».

⁸ Буквально — «меч коситель травы». Священный меч, позднее ставший символом императорской власти.

@настроение: валентинчатое до сих пор

@темы: гет, фанфикшен

---

[Kollombina]

В воздухе попахивает весной, и автора тянет на такие страшные извращения как /слабонервные зажмурились/ гет.

Название Шелковый
Автор Kollombina
Бета все спят, некому...
Пейринг Гин/Ран
Жанр angst (в чем-в чем а в жанре я стабильна)
Рейтинг PG-15 - нет, ну это все-таки не R..
Размер драбл
Статус закончен
Дисклеймер герои не мои, мир не мой, моя только чашка чая, да и та что-то остыла.

узнать, что родила царица в ночь

Уснуть решительно не удавалось.
Мысли, злюще-колючие, тюкали в виски, не давая расслабиться и провалиться в сон.
Простыня была жесткой, а подушку Рангику выкинула, ворочаясь, еще пол часа назад.
Она опоздала на распродажу Диор. И это было просто не-мы-сли-мо!
Смешно, обидно, иррационально - но факт.
Мертвая женщина синигами, лейтенант в 10-м отряде не успела со скидкой купить 100% шелковый шарф из коллекции весна-лето 2009. И ничего поделать с этим было нельзя. Ни кидо, ни синпо, ни банкаем.
Потому что какой, черт подери, в этом гигае банкай?! Она так долго препиралась с Урахарой на тему того, что он задрал бешеную цену за его использование, тот отмахивался от неё веером, бросаясь фразочками, что в прошлые разы было бесплатно, потому что она "была тут по службе", что у него магазин, коммерция, налоги и вообще мировой финансовый кризис... В результате она прибежала на этих проклятущих каблуках четко к закрытию дверей. По сути просто выкинула деньги за пользование этим псевдо-телом.
Нечестно! Бесит!

Так!
Так никуда не пойдет!
Мацумото села на постели. Какого черта она так взбудоражена. Мелочь же!? Но она себя накрутила и точно не уснет. Женщина решительно встала и прошлепала босыми ногами к кучке в углу. Раздеваясь, она была так зла, что зашвырнула косоде в угол. Одежда была мятой и не очень свежей. Но для того чтобы подышать воздухом пол часика вполне сгодится. Кто вообще сказал, что она всегда должна быть свежа, как весенний первоцвет? Дудки. Розовый шарфик напоминал о сегодняшней неудаче, поэтому остался валяться на полу. На улице Мацумото постаралась как можно быстрее оказаться в тени, осторожно ступая по влажной траве пересекла двор. Ближе к стене, где почти не было шанса столкнуться с кем-нибудь из отряда. Общаться на тему, отчего ей не спится, не хотелось. Хотя наорать на кого-нибудь для разрядки - тоже выход. Небо было пасмурным, полная Луна пряталась за рваные плотные облака. Из за этого освещение причудливо менялось. Рангику вдохнула глубоко, вбирая в себя знакомые ночные запахи. Едва заметно тянуло лекарствами. В четвертом отряде ночные учения что ли... Медленно она двинулась вдоль стены, остановилась у огромного, несколько метров в обхвате, дерева в дальнем углу.
Облака в очередной раз разошлись, позволяя Луне высеребрить землю.
- Ран?
Нет, этого не может быть. Мацумото повернулась на голос. Наверное, в фильме это бы показали с красивого ракурса, с наездом. Как у неё расширяются зрачки, приоткрываются губы. Как дергается в сторону катаны рука и замирает.
Нет.
Этот силуэт не может белеть в нескольких метрах от неё, прямо в сердце бараков Десятого отряда!
Ичимару Гин.
Все слова и мысли разбежались и трусливо наблюдали, что она будет делать дальше откуда-то из желудка.
- Привет, Ран. Ты расстроена чем-то? - в его голосе отчетливо слышалось беспокойство. Настоящее такое. Неподдельное.
- Шарфик... шелковый шарфик.
- Шарфик? - уголки губ экс-капитана поползли вверх к ушам. Кажется, он не ожидал такого ответа.
- Да, не купила на распродаже, не успела. - Мацумото впилась когтями в ладони, заставляя себя смотреть прямо лицо Гину. - От Dior. 100% шелк.
Спокойствие, она уже не сопливая девчонка, она знает себе цену.
Неожиданно... хотя нет, очень даже ожидаемо, Ичимару скользнул в синпо и вжал её между стволом и стеной, накрывая собой, высасывая ночную прохладу из воздуха.
- Шелковый, говоришь?
От его близости сладко замутило и мысли, засевшие в желудке, взбунтовались, а самые подлые из них сместились пониже.
Да, такой же шелковый как и ты... шелк никогда не нагревается от прикосновений и так легко выскальзывает из пальцев, если замечтаться на секунду.
- А где же твой? Розовый... что обычно вот тут - Гин осторожно, словно что-то вспоминая, пробежался кончиками пальцев по белеющей коже груди и тут же убрал руку. На лице застыло выражение нашкодившего школьника. На лице, что в паре сантиметров от её собственного.
- Там...
- Где - там?
Ичимару привычным плавным движением уткнулся ей в шею.
Пахло духами с почти неуловимыми нотками стирального порошка. Все по прежнему. Обслуга в Десятом отряде так никуда и не годится.
- Что ты тут делаешь? Пришел покаяться и сдаться? - Мацумото не сопротивлялась, расслабившись в его руках, но и не дела ни единого движения навстречу. Верно.

Его женщина не должна быть доступной.

- Не говори глупостей, Ран. Я гуляю, ни тебе одной не спится.
Ха.. смешно. Прозвучало, как будто он по-прежнему капитан третьего отряда и просто не туда свернул во время своего ночного променада.
Наверное, надо звать подмогу, начинать бой, рвать предателя в клочья, "Рычи Хайнэко" и все такое.... да она обязательно так сделает, когда сменит фамилию на Куросаки...
Гин осторожно погладил её ладонью по щеке, потом провел так же ногтями от виска до подбородка. Щекоча, почти игриво.
- Гуляешь... один?
- Почему один? С тобой. Или ты бы хотела чтоб я захватил Айзена?
- Айзен, точно! - ах, как заблестели её глаза - Ты неплохо продержался без упоминания его имени - целую минуту, Ичимару Гин! - это уже вышло с презрением. Явно отрепетированным. Гин хмыкнул, представляя себе как Мацумото перед зеркалом оттачивает этот холодный взгляд и тон. Домашняя заготовка - очень мило.

Его женщина должна быть хозяйственной.

- А что не спится? Или тебе не с кем там спать? Жалкие арранкарки не годятся мне и в подметки? - вместо ответа он улыбнулся и зарылся носом в её волосы. Теплый. Живой. Самый обычный.
- И не говори... а ты как, посравнивала? - губы настойчиво стали приближаться к чувствительному местечку за ухом.
Почему она вообще обдумывает что ответить? Позволяет себя ласкать. Он просто пришел её попользовать? Надо однозначно говорить, что посравнивала, причем не в его пользу. Это же так просто. Так по женски. Так очевидно, пожалуй даже слишком. А если попробовать по-другому?
- Нет, тебя ждала - сарказм удался на славу, но Гин словно принял её слова за чистую монету и промурлыкал:
- Ну вот я и пришел.
Ксо... надо было остановиться на первом варианте.
- О, Ками... как пришел так и уходи. Просто уходи. Мне все это ни к чему! - вот врушка... её голос доносится словно из бочки. Глухо, надтреснуто. - Я верна Обществу душ!
А вот это уже правда - конечно, верна, кто ж спорит. Ичимару кивает, словно она сказала именно то, на что он рассчитывал. Ну да. Все правильно.

Его женщина должна быть верной.

- Ну согласись, что в этом есть что-то... особенное - он легонько подул ей в ухо. - Эти ощущения... кто еще готов тебе их подарить, Ран? - Гин неожиданно стиснул её, нащупывая острыми мизинцами ребра, с силой поглаживая, словно разминая перед схваткой спину.
И вправду - кто?
Кто еще подарит ей не набор для пирушки, не шелковое белье, не платиновое ожерелье. Кто с зубодробительной наглостью будет дарить ей чувство того, что она предает... на мгновенья, на доли секунды, но все же на полном серьезе предает друзей, подчиненных, своего тайчо? Кто еще завернет эту сладкую мерзость в серебристую упаковку с белым приклеенным бантиком?
- Ты ведь женщина. - он произносит последнее слово так, что невыносимо хочется стиснуть бедра или наоборот бесстыже распахнуть, закидывая на Ичимару ногу, как в танго - Ну и что, что мертвая. Ну и что, что с катаной. Разве тебе не плевать, что ты не человек, служишь кому-то, наряженная в эти шмотки, которые в мире людей вышли из моды сотню лет назад, нелепо-то как.. Но ты моя, Ран.

Его женщина должна быть его.

- Гин... - она выдавливает это из себя через силу. Не хочется говорить, не хочется думать, хочется словить временную амнезию и впиться в него вампирским поцелуем. Почему вселенная так жестока, не хочет уронить ей на голову что-нибудь тяжелое. К примеру, чтоб у дерева под которым они стоят, обломился сучок. И все - ответственность с неё снимается. Жалкая она, да?
Мацумото неловко выворачивая руки накрывает своими ладонями ладони того, кто обнимает её. Да, воспользуемся такой обтекаемой формулировкой. Его ладони. Этого мужчины. Не называя имени. Не давая характеристик - друг, враг, возлюбленный, предатель... о-ками да мало ли у любого существа за жизнь набирается характеристик, которыми его можно припечатать. Литературненько. Поэтому это были ЕГО ладони.

Её мужчины.

- Ну же... ну - кажется он бормочет не подбирая слов - Чего ты хочешь? Убрать, оставить, сильнее, глубже?
Мацумото вспыхивает. Гин не видит этого, но чувствует как теплеет её щека.
Но это не все, что он чувствует.
Холод, пронзительный, ледяной. Способный погасить адское пламя. Во все еще детском ледяном сердце. Сердце беловолосого маленького капитана, который не знает, как и зачем между мужчиной и женщиной это самое адское пламя горит. Который твердо убежден, что раз адское - значит надо уничтожить. Который со смертельной решимостью натравит на него Хёриммару. Секунд через сорок.

- Не хочу, чтобы ты попала под подозрение, Ран.
Меч вошел в тело... Сколько раз он сам входил в Рангику, неистово, распахивая глаза на пике удовольствия, когда она напротив извивалась и зажмуривалась. Теперь вот позволил это сделать своему мечу. И она позволила. Ведь меч и синигами едины.
Жжется и почти не больно.
Мацумото начала соскальзывать в обморок с облегчением. Если она без сознания - значит имеет полное право не кричать, не терзаться, не звать на помощь. Вселенная сжалилась? Вселенная её услышала?

Гин провернул меч в ране, отстранено представляя, как будет целовать каждый миллиметр шрама.
- Ичимаааааруууууу! - о, Тоширо в своем репертуаре.
Резким движением Гин рвет ткань этого мира, открывая проход в Уэко.
Крошка-капитан не успеет всего на десять секунд, чтобы хоть сколько-то помешать ему и Гин тратит девять из десяти на то, чтобы полюбоваться нежными чертами Мацумото, залитыми кровью и лунным светом. Если Белячок даст умереть своему лейтенанту - убивать он его будет долго и мучительно. Очень мучительно. Так что выживи, Ран.

@темы: гет, фанфикшен

---

[Чернильный принц]

Пришел со следующей частью...


Название: Летние миражи
АВТОР: Gin-no heishi
Бета: Wakamizu
Фендом: Bleach
Пейринг: Ренжи/Бьякуя, Сенбонзакура/Бьякуя, Ренжи/Рикичи (пока на этом остановимся)
Рейтинг: PG (для этой части)
Статус: в процессе
Дисклеймер: бред – мой, персонажи – Кубо
Комментарии: Все будет в конце.

Часть III

Часть III


Теперь даже чай на вкус был другим.
Ренжи передал капитану чашку из тончайшего фарфора. Бьякуя поблагодарил его. Непринужденно и сдержанно, как обычно. Обычно, если бы это было месяца три назад. Капитан не поднял глаз на Абарая, не задержал чуть взгляда на нем, не сказал «Спасибо, Ренжи» вместо простого «Спасибо». Лейтенант тоже не смотрел сейчас на Кучики дольше, чем полагалось по званию. Он взял вторую чашку и вернулся к столу. Так было заведено уже несколько лет – они пили чай вместе и в одно время, если Абарай был на рабочем месте. И сегодня, как и в любой другой день, они не изменяли правилам и молчали. Каждый по своей причине.
Шел конец ноября, и деревья за окном стояли в золоте с яркими оттенками осени. Небо казалось серым и повсюду чувствовалось тихое увядание природы. Ночи уже дышали холодом, но в полуденные часы теплые лучи солнца еще согревали землю. Летняя жара теперь почти и не вспоминалась – погода стояла чудесная.
Кучики держал горячую чашку обеими руками. Ровно посредине плавала небольшая длинная чаинка. Бьякуя, не отрываясь, смотрел, как она чуть заметно качается на поверхности. Мысли его уносились далеко, по коридорам всплывающих в памяти образов. Задумываться так надолго вошло в привычку. Головная боль мучила гораздо меньше, сознания он больше не терял, поэтому Унохана-тайчо, вероятно, была права, говоря, что это жара послужила причиной болезни. Теперь она проходила, оставляя за собой задумчивость. Или это вновь погода была виновницей такого настроения? Ведь осень, как известно, способна навевать самые неожиданные размышления. Кучики сделал глоток и вновь посмотрел в чашку. Чайный лист все еще плавал посредине. Бьякуя не верил в приметы. Никогда не верил. Его дед не воспитал этого во внуке, по крайней мере, молодой наследник не помнил, чтобы глава клана придавал таким мелочам значение. «Течение жизни им не подвластно». Но, может быть, Бьякуя просто не замечал, как иногда чуть поднимались уголки губ Гинрэя во время чайной церемонии…
Вдруг Кучики подумалось, что Ренжи наверняка обрадовался бы, обнаружив такое у себя в чашке, и непременно показал бы капитану. Бьякуя посмотрел в его сторону – Абарай сидел, сосредоточенно уставившись куда-то вниз, и к чаю даже не притронулся.
Глупые, глупые приметы. Разве могут они принести счастье? Разве способны они исполнять сокровенное желание, если загадать его в нужный момент? Нет, конечно же. Кучики с некоторой грустью поставил чашку на блюдце и закрыл глаза, вновь погружаясь в пустую темноту – мыслей на этот раз не было.

Когда в окно влетела адская бабочка, было уже около трех. Перед капитаном все еще высились аккуратной стопкой папки с непросмотренными бумагами – день явно был не продуктивный. Черная посланница под взглядом Абарая миновала рабочее место Бьякуи и уселась на кончик кисти лейтенанта.
- Тайчо, на территории беспорядок – кажется, наши с одиннадцатым снова сцепились. Разрешите разобраться!
Получив одобрительный кивок, Ренжи тут же вскочил из-за стола и, подхватив Забимару, готов был выбежать из комнаты.
- Лейтенант, не забудьте про свою тренировку через час.
Абарай остановился. Кучики, казалось, уже не обращал на него никакого внимания. Ренжи постоял еще на пороге и, поклонившись, вышел.
Через минуту еще одна бабочка появилась в кабинете. Послание на этот раз было адресовано Бьякуе – Унохана-тайчо просила его зайти как можно быстрее в четвертый отряд. Кучики с готовностью поднялся с места. Казалось, будто он рад освободиться хоть на время от рутинной работы, которой требовали возложенные на него обязанности. Однако оставалось только догадываться, о чем хочет поговорить капитан четвертого.
Уже будучи довольно далеко от казарм, Бьякуя ощутил всплеск рейацу своего лейтенанта, но ее тут же накрыла еще чья-то, не менее мощная. Капитан чуть плотнее сжал губы и продолжил свой путь. От Сенбонзакуры, привязанной к поясу, веяло спокойствием. Только холодные ножны слегка ударялись о бедро при ходьбе.
Со времени их последнего разговора о Ренжи несколько месяцев назад занпакто, казалось, перестала интересовать эта тема. Да и не было повода для беспокойства – Кучики, похоже, уверил себя в том, что убеждения Сенбонзакуры скорее принадлежат ему самому, чем духовному мечу. Поэтому с тех пор Бьякуя неотступно им следовал. По крайней мере, старался не проявлять чувств внешне, даже оставаясь наедине со своим занпакто.
Пройдя еще несколько поворотов, капитан отметил, что рейацу Абарая больше не ощущается. У Кучики с некоторых пор появилась нехорошая привычка отслеживать чужую духовную силу. Он, конечно, и раньше сильно преуспел в этом, но нет предела совершенству. А такие навыки очень полезны. Да и тренироваться можно в любое время - когда, к примеру, идешь по улице, или пьешь чай, или ложишься спать. А ведь бывает, что сон не приходит до самого рассвета. Чем просто лежать на футоне, можно, закрыв глаза, перенестись в мир, где видна только одна духовная сила. Туда, где, как в черной пустоте, то тут, то там виднеются разноцветные огни живых существ: бодрствующих, спящих, радостных, страдающих, беспокойных и умиротворенных – каждого, кого коснется внутренний взор, любого, кого захочется найти. И даже спящий рядом Сенбонзакура, чье тепло согревает прохладными ночами, а дыхание нежно щекочет плечо, не сможет узнать об этом. Никому не доступная тайна, в том числе и ее обладателю, наверняка убедившему себя, что это всего лишь новый способ скоротать время. Только вот слишком часто Кучики засыпал, когда начинали гаснуть звезды, все еще держа внутри образ ровной, спокойной рейацу лейтенанта, который уже через час проснется, а после, в кабинете отряда, пожелает капитану доброго утра и, может быть, спросит, хорошо ли тот спал. И Бьякуя ответит, что хорошо. А разве может быть иначе, когда пусть даже те немногие часы, что удается забыться, Кучики спит так, как и тот, чья духовная сила смогла подарить ему покой.
От беспокойного поиска заветной рейацу Бьякую отвлекло появление капитана восьмого отряда из соседнего переулка.
- О! Кучики-сааан! – хачибантай-тайчо приветственно поднял руку и расплылся в улыбке. - Не в четвертый ли идете?
Бьякуя сдержанно поздоровался и утвердительно кивнул, продолжая попытки найти Ренжи – его внезапно ослабевшая духовная сила затерялась среди сотен других. И отвлекаясь на разговор, обнаружить ее было еще труднее.
- А меня Нанао-чан заставила. Говорит, я болезненно выгляжу. Но скажу по секрету, я вовсе не болен. Виноваты те несколько бутылок вина, что мне принесли в подарок из мира живых. От них наутро ощутимо болит голова.
Кёраку усмехнулся сам себе, видимо, вспоминая проведенные вечера за распитием подарка. Кучики вдруг повернулся к нему с вопросом.
- Вы позволяете лейтенанту давать вам указания, капитан?
Похоже, первое мгновение Шунсуй не нашел что сказать. Но потом с беззаботным видом, поправив чуть съехавшую набок шляпу, ответил:
- Не вижу ничего плохого в том, что лейтенант заботится об отряде и о капитане в частности. Тем более, я доверяю Нанао-чан. Она дорога мне, - шинигами задумался, - как человек.
Настала очередь Бьякуи поразмыслить над услышанным. Он не произнес больше ни слова до самых казарм четвертого.
- И кстати, Кучики-сан, если появится желание, заходите. У меня есть чем вас угостить. И обещаю, наутро голова болеть не будет.
Кёраку подмигнул и, развернувшись спиной, направился в другую сторону – дальше им было не по пути. А Бьякуя, еще некоторое время смотревший ему вслед, наконец, шагнул на энгава.

В рабочем кабинете Уноханы было, пожалуй, даже еще чище и аккуратнее, чем в кабинете Кучики. Стройные ряды папок на полках, ни пылинки на столах , на окне небольшой букетик свежих осенних цветов. Их аромат смешался с еле уловимым запахом лекарств, которым, казалось, пропахло все здание.
Капитан поднялась, когда Бьякуя появился в дверях. Оба поклонились в знак приветствия.
- Я хотела бы извиниться за то, что отрываю вас от работы, но дело действительно важное.
Кучики дал понять, что внимательно слушает. Он был благодарен йонбантай-тайчо за то, что та при каждой их встрече не пускалась в пространные разговоры, а переходила прямо к делу.
- Все дело в результатах того обследования, которые мы получили, - Унохана сделала паузу, словно подыскивая слова. - Физически вы совершенно здоровы. Но ваша духовная сила…
- С ней что-то не так?
- Мы пока не выяснили причину, но в ней наблюдается значительная спонтанная нестабильность.
- Как это может проявляться?
- Пока неизвестно. Я хотела попросить вас провести несколько дней у нас в госпитале для более детального исследования. Нельзя сказать с уверенностью, что было причиной, а что следствием – ваше ухудшившееся состояние или изменения в рейацу.
Бьякуя молчал, размышляя над услышанным.
- Мне нужно закончить кое-какие дела в отряде. Это займет три дня.
Унохана кивнула в знак согласия.
- Буду вас ждать. Надеюсь, мое беспокойство ничем не оправдано.
В дверь постучали и после короткого «Войдите», в комнате появилась лейтенант Котецу.
- Тайчо, внизу раненые из одиннадцатого и шестого отрядов. Есть тяжелые.
Только в этот момент Бьякуя понял, что ощущает рейацу своего фукутайчо совсем рядом.

Драка-то поначалу была совсем пустяковая. Патруль шестого столкнулся с без дела шатающимися ребятами из одиннадцатого. Такое не раз случалось. А так как на территории отряда положено находиться только солдатам, принадлежащим к нему, то посторонним следовало удалиться, пока к ним не применили силу. Чего, собственно, и хотели нарушители – хорошей драки. Шестой отряд злился, одиннадцатый радовался, а Абарай своим появлением обычно прекращал это веселье, пока раненых не стало слишком много – с лейтенантом не поспоришь, а с Забимару тем более.
Однако в этот раз дело обстояло несколько по-другому. Зачинщиком драки был Иккаку. Обычно он по старой дружбе редко заходил в шестой в поисках развлечений, но сейчас с ним оказалось еще человек десять. Юмичику Ренжи заметил на соседней крыше. Пятый офицер, видимо, лишь наблюдал, не собираясь принимать участия – Абарай не уставал удивляться их неразлучности с Мадараме. Ходили слухи, что они не только друзья (если принять во внимание склад характера, предпочтения и внешность Аясегавы), но Ренжи не верил. Или не хотел верить. Для него они оставались бывшими сослуживцами и очень хорошими товарищами. А кто и что говорит – не важно.
Когда Абарай появился на месте драки, Иккаку уже сражался с седьмым офицером и явно выигрывал. Ренжи коснулся лезвия Забимару у основания, собираясь высвободить шикай, когда увидел чуть в стороне от остальных Рикичи, отступающего под градом ударов кого-то из одиннадцатого. Лейтенант, не задумываясь, кинулся в его сторону. И вовремя – Забимару как раз успел отразить атаку, грозившую серьезной раной мальчишке.
- Не лезь сюда! – крикнул ему Абарай, кидаясь на противника.
Но вместо этого Рикичи, уже успевший подняться на ноги, ринулся к другим дерущимся. Ренжи издал нечто похожее на рык и, одним ударом обезоружив противника, поспешил за рядовым. Однако ему не удалось достичь цели – на пути внезапно появился Мадараме, преградив Абараю дорогу. Лезвие его занпакто уже было в крови, а значит, седьмой офицер проиграл. И хорошо, если вообще остался жив.
- Иккаку, какого черта вы здесь устроили? – Ренжи постепенно начинал выходить из себя.
- Здорово, лейтенант! Ты разве не рад своим старым друзьям?
По блеску глаз семпая Абарай понял, что говорить с ним уже бесполезно – шинигами был поглощен происходящим, и ему нужна была только еще одна хорошая драка. Обойти или привести Мадараме в чувство мог разве что только Юмичика, ну или кто-то из капитанов. А значит, помощи ждать было неоткуда.
Не тратя времени на разговоры, Ренжи вновь высвободил шикай. Иккаку громко рассмеялся и последовал его примеру.
Несколько разрушенных крыш и дождь из осколков черепицы. Третий офицер теснил лейтенанта все дальше от остальных.
- Хватит защищаться, Абарай! Нападай же! – Мадараме наносил удар за ударом с огромной силой.
Их вновь окутало облако пыли от разлетевшейся стены. Ренжи показалось, как справа мелькнула какая-то тень, но всматриваться не было времени – прямо перед лицом несколько раз просвистело лезвие Ходзукимару. Внезапно совсем рядом ударил еще один клинок – кто-то третий вмешался в сражение. Абарай еле успел отклониться от двойного удара, но острый наконечник копья все-таки вошел в плечо. Ренжи отпрыгнул на соседнюю крышу, зажимая рану. Внизу в пыли он различил, как Мадараме уже сражается с помешавшим его развлечению. Слышалась отборная руконгайская брань.
Ренжи не стал дожидаться финала, – он был и так ясен, – а поспешил к остальным. Без Иккаку утихомирить дерущихся даже с раненным плечом не представляло трудностей. Решив, что после поговорит с третьим офицером, лейтенант, не тратя больше времени, вместе с ранеными отправился в четвертый.
Рикичи тоже досталось. Абарай не решился подходить к нему сейчас, но без этого было видно, как на его лице уже появилось несколько кровоподтеков, и одной рукой мальчик держался за бок.
После случившегося в ту ночь поговорить им так и не удалось. Рикичи всячески избегал лейтенанта, а если приходилось сталкиваться по службе, молча получал приказ и уходил. На личных тренировках с Ренжи он тоже не появлялся, хотя Абарай и ждал почти каждый вечер в течение первого месяца на стадионе. Лейтенанта посещала мысль поймать мальчишку, прижать к стене, чтоб не вырвался, и попытаться еще раз объяснить случившееся. Сердце ныло, когда Абарай вспоминал, что он натворил, и представлял , как тяжело парнишке должно быть сейчас. Однако такой вариант он отбросил – побоялся навредить еще больше, пойдя напролом. Ренжи решил подождать – надеялся, что со временем удастся изменить ситуацию. И если не вернуть прежние отношения, то хотя бы разъяснить недоразумения.
Но в глубине души лейтенант до сих пор не признавался себе, что во всей случившейся истории мысли его в большей степени занимает не Рикичи (хотя он и скучал по нему), и даже не произошедшее с ним самим, а Кучики. Бьякуя. Ради кого же он продолжает из кожи вон лезть? И от кого неосознанно стал прятаться и убегать, как в этот раз – разнимать дерущихся? И мысли все, даже теперь, по дороге в госпиталь, не о ранах, а о том, что на тренировку к нему опоздает. Ведь не будет же Кучики его ждать. И хочется, и колется. Сбежать от непонимания, от непробиваемой стены между ними и от всего, что отделяет капитана от него. Но как, если уже и так привязан к Кучики всеми возможными нитями? Не забывается увиденное. Нельзя стереть из памяти ту ночь. И слово Ренжи дал капитану, что не отступит. От чего отступать, только пока и сам себе ясно не представлял, но знал, что должен быть рядом. Нужно лишь привыкнуть к вновь появившимся фактам, к тому, чему невольно стал свидетелем. Хотя даже не новое лицо Бьякуи заставляло Абарая бежать от него, а сопоставление увиденного с повседневной реальностью. Мучило лейтенанта непонимание им происходящего, а следствием была ежедневная угрюмость.
Он же ведь обещал. Сказал ему тогда, что сделает все возможное. А пока только и мог, что драки разнимать и отчеты строчить. Сам корил себя за это, но не решался перейти барьер. Да и капитан как-то изменился. Холоднее стал. Если бы появился хоть один намек с тех пор. Хотелось верить, что не придумал Абарай всего того, что видел. Если бы хоть малейший знак…
Наконец впереди показался госпиталь. Ренжи отнял руку от плеча – рукав косоде весь пропитался кровью. Рана была маленькая, но глубокая. Лейтенант поморщился, уже предвидя очередное наложение швов и повязок.

Бьякуя, кажется, даже не дослушав Унохану-тайчо, быстрым шагом спускался вниз и дальше по коридору – туда, куда обычно поступали раненые. Шинигами четвертого расступались пред ним, а Кучики даже не замечал их. Последний поворот в веренице коридоров – и видно, как очередного солдата провожают в палату для осмотра и оказания помощи. Ренжи нет, но его рейацу явно ощущается в нескольких метрах. Бьякуя, не глядя в испуганные лица своих подчиненных, проходит еще две двери, и вот она – третья, открытая. Абарай сидит на стуле, косоде снято с плеч, а правую руку умело обматывает бинтами другой шинигами.
Скорее даже не увидев, а почувствовав присутствие капитана, Ренжи резко встал, потянув бинты, чем вызвал резкую боль в ране.
- Тайчо!
Но в ту секунду, когда Абарай встретил взгляд Бьякуи, боль и все вокруг стало не важным. Несколько выбившихся из челки прядей, беспокойный блеск голубых глаз и плотно сомкнутые губы говорили слишком о многом. Сердце быстрее забилось в груди, будто хватаясь за ускользающее мгновение. Задержать время, чтобы потом можно было с уверенностью сказать, что все это было, все произошедшее – реальность. Но уже через секунду пелена равнодушия и спокойствия вновь отгородила Бьякую от него. А Ренжи все стоял, непочтительно и жадно всматриваясь в лицо капитана.
- Сядьте, лейтенант. Вы ранены.
- Простите, тайчо, среди нашего отряда есть еще потери. Это моя вина.
- Позже вы представите мне отчет о происшествии.
Ренжи опустил глаза в пол.
- Да, тайчо.
- Жду вас завтра, - Бьякуя повернулся к нему спиной, намереваясь уходить.
- Но капитан! Как же наша тренировка сегодня?!
- Вы ранены, - Кукики не обернулся.
- Я ранен в левую руку. И рана пустяковая. Так что сражаться я все еще могу!
- Нет, Ренжи.
- Но тайчо, - голос Абарая стал тихим, - Капитан…
Бьякуя бросил на него короткий взгляд из-за плеча.
- Через два часа на площадке.

Можно быть добрым, злым, тихим, лживым, отзывчивым – да каким угодно. Но только сражаясь, человек показывает себя настоящего. Только перед лицом опасности – противника, готового разрубить тебя на куски – падают любые маски. Это была истина – правило, с которым не поспоришь. Ренжи знал его. Еще он знал, что у такого правила нет исключений. И теперь, когда он с одной рукой на перевязи шел к тренировочному полю, он думал только о том, как заставить и Бьякую показать себя. Сегодня первый раз за столько месяцев чуть приподнялась завеса над тем человеком, которого Ренжи увидел первой сентябрьской ночью – над ним настоящим, и нельзя было упускать возможность сдернуть ее окончательно. Абарай неосознанно, интуитивно чувствовал, что, невзирая на ранение, он должен прийти сюда. Он так долго ждал такой возможности, копил внутри неуверенность, сомнения и силы, что теперь не мог оставить все как есть. Бьякуя уже давно был для него больше чем капитан, больше чем вершина, к которой он стремился. И то ли драка в отряде, то ли полученное ранение дали толчок беспокойным чувствам. Да и тот взгляд, с которым появился Кучики на пороге комнаты в четвертом отряде, не мог не взволновать и без того переполненную переживаниями душу.
Солнце медленно клонилось к горизонту, когда Ренжи спрыгнул с парапета на поле для тренировок. Бьякуи не было видно. Лейтенант прошелся от одного конца площадки к другому, словно примеряясь, хотя и так тысячу раз бывал здесь и знал каждый камень и каждую неровность в плитах, которыми было вымощено это место. Абараю не терпелось увидеть Кучики. И если, даже скрестив с ним мечи, не удастся выяснить правды (ведь не раз они с капитаном тренировались вместе), то ждать дальше нет смысла – Ренжи уже раз сказал Кучики что думает, значит, скажет и еще раз. Только теперь уже о том, что на самом деле значит для него Бьякуя.
Лейтенант обернулся на шорох шагов. Капитан стоял в метрах десяти от него, положив ладонь на рукоять занпакто. Лицо спокойное, даже несколько отрешенное. Легкий ветер развевал полы хаори и фамильный шарф. В лучах закатного солнца нельзя было не залюбоваться его силуэтом.
- Я не буду снисходителен к твоему ранению, раз ты сам настоял на тренировке.
Ренжи в ответ только наклонил голову, уже слыша шепот клинка, извлекаемого из ножен. Сенбонзакура засверкал на солнце. Прекрасное оружие прекрасного хозяина. Ренжи переполнял восторг. В этот вечер сама судьба будто обратила на него свой взор, направляя каждое движение, каждую мысль. Именно от этого чувства, когда знаешь, что все задуманное получится, глаза Абарая горели небывалым огнем.
Вокруг закружили тончайшие осколки металла, создавая великолепную смертельную иллюзию.
- Реви, Забимару!

Бьякуя давно простил ему и то необдуманно брошенное обещание , и те чувства, которые могли бы быть между ними. Они, конечно, и теперь живут, но лишь в душе Кучики. Только для него. Отгороженные от остального мира, потому что там, за пределами крепкой клетки его воли, всякие внутренние порывы принесут одну боль. Пожертвовав собой, можно не волноваться за будущее - как всего клана, так и Ренжи. Ведь если не слухи и злые языки испортят лейтенанту жизнь, то сам Кучики станет его камнем.
Но наблюдать за Абараем на расстоянии, направлять его невидимой рукой, остаться в тени его жизни не запрещало ничто. И пусть Бьякуя не сможет дать ему свою фамилию и ввести в клан, как Рукию, но свою защиту и покровительство подарит целиком. Может, так даже лучше. В семейных интригах и родственной злобе лейтенант запутается , и даже Бьякуя не сможет всегда быть с ним рядом. А будучи свободным от формальностей, Абарай выберет только свой, единственно верный путь в жизни.
Со временем, может, и Кучики погасит разгоревшееся внутри пламя. Хотя нет, вряд ли. Кого тут обманешь? Он до сих пор любил Хисану. Только после смерти жены осталась Рукия, а если случится что-то с Ренжи, то никто не сможет заменить его. Поэтому лучше запереть чувства там же, где спит и его первая любовь.
Когда Бьякуя, стоя в кабинете Уноханы, узнал о раненых и ощутил рейацу лейтенанта внизу, он буквально исчез из комнаты. Сенбонзакура, спящий до этого внутри меча, проявил первые признаки беспокойства. То ли он откликнулся на участившееся сердцебиение, то ли на изменившуюся духовную силу хозяина. Кучики тогда было все равно. Он хоть и понимал, что раз рейацу Ренжи стабильна и находится на достаточно высоком уровне, то тот жив и с ним, вероятно, все в порядке. Да и Котецу сообщила бы, будь что-то иначе. Но ноги сами вели его к Абараю – увидеть и лично убедиться, не случилось ли чего страшного.
Не случилось. Ранено плечо, но такое быстро проходит. Бьякуя наконец взял себя в руки, видя , что лейтенант поднялся при его появлении. Сенбонзакура тоже затих, не подавая признаков недовольства. Кучики уже собирался уходить, когда Ренжи остановил его, прося не отменять тренировку. Упрямый мальчишка – каким был, таким и остался до сих пор. Капитан чуть нахмурился – не хватило, похоже, Абараю драки с одиннадцатым. Ну что же, пусть делает, как хочет. Если не чужой клинок, то занпакто Бьякуи уж точно приведет его в чувство.
Кучики пришел раньше, чем следовало. На площадке он был совершенно один. Постояв немного, рассматривая собственную длинную тень, Бьякуя в один шаг шунпо оказался на колонне – одной из многих, что кольцом окружали место для отрядных тренировок. Солнце скоро должно было скрыться за горизонтом, и его теплые осенние лучи скользили по щеке капитана. Кучики вдруг подумалось, что ночь наверняка будет холодной и, наверное, стоит приказать слугам заменить одеяла на более теплые. Хотя рядом с Сенбонзакурой он уже давно забыл, что такое ночной холод.
На соседней колонне тут же возникла знакомая фигура. Сейчас – вне стен дома – на нем была маска воина. Длинные волосы колыхались на ветру. Занпакто стоял, скрестив руки на груди и устремив взгляд куда-то в сторону.
- Ты не выполняешь своих обещаний, Бьякуя.
Кучики даже не посмотрел в сторону своего духовного меча.
- Нельзя позволять себе такие порывы, как сегодня в четвертом. Или не ты говорил мне, что забудешь своего… лейтенанта?
- Разве я не достаточно делаю, чтобы ты был спокоен на это счет?
- Сам знаешь, что нет.
- Ответь мне, Сенбонзакура, - Бьякуя был недоволен его появлением и тоном, - исполнил ли я обещание отдалить его от себя?
Занпакто устремил гневный взгляд на своего хозяина и процедил сквозь зубы:
- Да.
- Разве я каким-либо поступком показал свое к нему отношение?
- Таким, как сегодня, например?
Теперь Бьякуя повернулся к нему.
- Я уже говорил однажды, что ты слишком много себе позволяешь. Не испытывай мое терпение.
Сенбонзакура крепко сжал кулаки
- Пусть ты говоришь, что исполнил обещание. Но ты прекрасно знаешь, что это ложь. Ты продолжаешь наблюдать за ним. Не думай, что я не заметил.
- Это тебя не касается, - произнес Бьякуя ледяным тоном.
- Я думаю иначе. И если ты сам не можешь вырвать его из сердца, то я сделаю это за тебя.
Кучики не успел ничего ответить, как занпакто уже исчез в клинке. Капитан увидел, как на дороге, ведущей к стадиону, показался Ренжи. Лейтенант держал левую руку на перевязи и, похоже, не замечал присутствия Бьякуи, даже когда оказался уже на площадке. Кучики крепко сжал рукоять своего занпакто и в шунпо спустился вниз.
Повернувшийся к нему Абарай улыбался. Улыбался так, как несколько месяцев назад – до своего дня рождения – спокойно и открыто, с блеском в глазах, будто радовался солнцу, согревающему только его одного.
- Я не буду снисходителен к твоему ранению, раз ты сам настоял на тренировке.
Металл оружия засветился в лучах солнца. «Какой странный закат, - подумал Бякуя, прежде чем вызвать шикай, - Его лучи словно меняют мир вокруг… ».
- Цвети, Сенбонзакура.

Ренжи дрался отчаянно, изо всех сил. Поддерживающая повязка давно слетела с раненого плеча, а волосы растрепались, грозя вот-вот выскользнуть из стягивающего их шнурка. Форма в нескольких местах была порвана лезвиями занпакто Бьякуи, и из тонких порезов на коже сочилась кровь.
Кучики в основном защищался, не понимая тактики лейтенанта, но несколько раз использовал возможности нападения, и весьма успешно. А Абарай, в свою очередь, с новой силой наносил удар за ударом. Словно хотел пробить одному ему видимую стену, словно не тренировался с капитаном, а сражался с пустым. Однако улыбка не сходила с его лица.
Бьякуя не понимал, не видел причины. А без этого нельзя победить. Он спрашивал себя, что произошло за эти два часа с его лейтенантом, и не мог найти ответа. Один Сенбонзакура , похоже, не задумывался ни о чем, с каким-то остервенением принимая и нанося удары. Вихрь тонких лепестков неистовал, подчиненный, однако, воле хозяина. Но Кучики не раз казалось, что еще немного - и занпакто вырвется из сдерживающих его оков. Нужно было прекратить тренировку, иначе можно потерять контроль над ситуацией.
Но внезапно случилось то, чего Бьякуя никак не ожидал. Отражая очередной выпад Ренжи щитом из сотен лезвий, капитан не заметил, как без его мысленного приказа сбоку отделилась тонкая цепь лепестков и, превратившись в тонкий клинок, ударила лейтенанта сзади. Никто из сражавшихся не успел среагировать, а меч, пробивший насквозь грудь Абарая, уже снова рассыпался на осколки.
Ренжи продолжал сжимать занпакто, даже упав на колени. Он широко раскрытыми глазами несколько секунд смотрел, как растекается пятно крови на форме, а потом перевел взгляд на Бьякую. Тот стоял в нескольких метрах и казался еще бледнее обычного. Или так показалось в закатных сумерках? Наконец, словно опомнившись, Кучики быстрыми шагами подошел к лейтенанту. Ладонь, держащая занпакто разжалась, и клинок со звоном упал на каменные плиты.
Ренжи попытался подняться, но, ощутив во рту вкус крови, закашлялся, снова теряя равновесие. Твердая рука Бьякуи не позволила ему упасть. Капитан, опустившись на одно колено, поддерживал раненого.
- Тайчо, простите, я не заметил вашей атаки.
- Молчи, Ренжи.
Абарай задыхался от подступающей крови и в тоже время не верил, что Кучики стоит рядом с ним так близко. Он сдерживал кашель, чтобы кровь не попала на белоснежное хаори, на фамильный шарф, на его руки. И когда тонкие пальцы отодвигали косоде лейтенанта вниз, чтобы осмотреть рану, Ренжи схватил Бьякую за запястье, не позволяя прикоснуться.
- Не надо, тайчо – испачкаетесь.
После этих слов мир вокруг словно замер – капитан не двигался, не пытался высвободить руку, не сказал ни слова в ответ. И когда Ренжи поднял на него глаза, то увидел взгляд Бьякуи, устремленный куда-то вниз. За несколько мгновений Абарай тысячу раз пожалел о сказанном – столько немого отчаяния и безысходности было в лице Кучики, что казалось, будто ранен он, а не лейтенант.
Сердце в груди сжалось, когда он понял, чего добился. Хотел в битве сорвать маску с лица капитана? Так вот оно – перед ним, настоящее. От этого хотелось кричать. Умолять его забыть последние необдуманные слова, продиктованные глупостью.
- Рана серьезная. Позволь мне осмотреть ее, пока не прибыл кто-нибудь из четвертого.
Тихий голос Кучики достиг вершины нервного напряжения. Подступившие слезы сжали горло, мешая вырваться первым словам.
- Простите … меня, тайчо! Это из-за меня…
- За что мне прощаться тебя, Ренжи? – Бьякуя не смотрел на него. - Мой меч ранил тебя, потому что я потерял контроль, допустил ошибку…
- Нет! – Абарай задохнулся в приступе кашля, который больше не мог сдерживать, - Не вы виноваты. Я хотел… как и тогда… доказать…
Кучики поднял на него непонимающий взгляд.
- Помните, у вас в поместье летом? Мне показалось, что там вы были другим… настоящим.
- Я не понимаю.
- Я сам, тайчо, кажется, не понимал. А теперь знаю, что вы для меня значите. Простите, что все это время молчал.
- Ты не знаешь, о чем говоришь, - голос Бьякуи почти превратился в шепот.
- Знаю, капитан. Теперь знаю. Я видел ваши глаза и тогда, и сейчас.

Внутри у Кучики все будто заледенело. Когда он увидел рассыпающийся меч, направленный не его рукой, кровь, хлынувшую из раны, и Ренжи, падающего на колени, его дыхание остановилось. Он чувствовал только холод в висках от ни с чем не сравнимого страха. Бьякуя, не раздумывая, оказался рядом с лейтенантом. Перед глазами была только рана в груди, нанесенная его занпакто.
- Тайчо, простите, я не заметил вашей атаки.
Нельзя давать ему говорить, потому что ранение сквозное, и, судя по шипению воздуха, задеты бронхи. Хладнокровие постепенно возвращалось к Кучики, и только дыхание было чуть учащенным, говоря об истинном волнении. И зачем он только согласился на эту тренировку? Ведь по его вине Ренжи пострадал. Помочь, быстрее… закрыть рану хоть своей рукой.
- Не надо, тайчо – испачкаетесь.
Удар произнесенной фразы пришелся в самое сердце. В другой ситуации можно было бы удивиться, как всего несколько слов могут изменить мир вокруг - к примеру, от безмятежного счастья окунуть в самые глубокие реки страданий. Но сейчас, чувствуя, как чужие пальцы сжимают онемевшую руку, оставалось только держаться изо всех сил.
Вот , значит, каким он был все это время в глазах своего лейтенанта. Вспомнились и слова Сенбонзакуры о том, что такой, как Кучики, не может дать ничего, кроме разочарования. Но сколь больно не было в те минуты капитану, эти чувства словно не выдержали напряжения, растворяясь в нахлынувшей волне безысходности, пустоты и невыраженного отчаяния.
Бьякуя смог взять себя руки – огромную роль сыграла многолетняя выдержка характера – и с его ладони слетела черная бабочка. Послание в четвертый было отправлено.
Ренжи все тяжелее опирался на плечо Кучики. Ноги слабели, и если бы капитан не держал его, то плохо бы пришлось лейтенанту в такой ситуации. Его кровь все-таки попала на одежду Бьякуи, но тому было все равно. Он лишь вслушивался в то, что пытался сказать ему Абарай.
- Вы тогда в поместье поставили меня на место. И были правы. Но помните, перед тем спросили, зачем я делаю все это. Я тогда не ответил…
Бьякуя молчал. Какая-то часть его не хотела знать ничего, потому что это могло стать лишним, разрушить так долго выстраиваемые убеждения в правильности избранного пути. Поколебать и без того шаткую уверенность в собственной правоте. Слова лейтенанта могли задеть его больнее, чем самый острый меч. И капитан надеялся, что Ренжи одумается и замолчит.
- Ты не знаешь, о чем говоришь, - снова чуть слышно повторил Кучики.
- Знаю, капитан, и чтобы сказать вам это, я готов быть раненым еще сотню раз. Ведь как ни крути, а только сейчас вы слушаете меня.
Абарай снова закашлялся.
- Поэтому, тайчо, я хочу, чтобы вы знали. Вы для меня значите гораздо больше, чем капитан, и даже чем та мечта, к которой я стремился все эти годы.
- Молчи, Ренжи.
«Не дать ему говорить», - единственная мысль билась в голове Кучики. Он не хотел слышать.
- Да вы и сами уже, наверное, все поняли, капитан, раз не хотите, чтобы я сказал это вслух. Только почему? Я же не противен вам. Я это и тогда заметил. А сейчас только убедился еще больше.
Бьякуя , наверное, не выдержал бы больше, он не мог смотреть в глаза Абараю, хотя открытый взгляд того был устремлен прямо на него. Не мог больше слышать его голос.
В эту минуту на стадионе из шунпо появились несколько шинигами четвертого. Кучики закрыл глаза. Теперь он мог не слышать, мог не видеть, мог играть свою привычную роль. Битва окончилась.
Заметив, что они больше не одни, Абарай замолчал. Этого промедления хватило, чтобы Бьякуя , передав его медикам, отошел в сторону. Ренжи позвал его несколько раз, но капитан отвернулся и поэтому не видел, как лейтенант беззвучно прошептал что-то. Но было слишком поздно.

Густые сумерки уже окутывали все вокруг, скрывая собой и новые выбоины на плитах стадиона, и пятна крови… Даже силуэт стоящего над своим занпакто капитана казался каким-то нереальным на фоне каменных колонн и темного осеннего неба.

@темы: яой/слэш, фанфикшен

---

[оксюморон ходячий]

Название: El tango de los culpados*
Авторы:  ~Хару-Ичиго~,  Оксюморон ходячий
Бета: Word и я
Жанр: angst, romance, action, drama
Пейринг: Гриммджо/Хитсугайя (но планируется и пара других)
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: гематофилия, экспрессивная лексика (бай Гриммджо), сомнительное согласие. Ну и в таком букете предупреждений, увы, скорее всего не обошлось без оос.
Таймлайн (он же саммари): бой в фальшивой Каракуре закончился своеобразной ничьёй. Все разбрелись по домам зализывать раны и готовиться ко второму раунду. Только вот Хинамори куда-то пропала…
Дисклеймер: если бы Кубо это прочитал, то сам бы отказался от своего детища.

Отдельное предупреждение для этой главы: нон-кон, плавно переходящий в даб-кон.




Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5. Instintos animales

@темы: яой/слэш, фанфикшен

---

[Syodai Kiri]

Добрый вечер.

Подскажите, какого роста Заэль и Ноитора? Может, есть официальные данные?

@темы: вопросы

---

ava's

[*Ranchik*]

Немного и впервые
Остальное тут.

@темы: аватары

---

[Silisa]

Название: Другой
Автор: Silisa
Бета: [Chimera]
Рейтинг: G наверное, ничего такого...
Пейринг: Улькиорра/Орихиме, но изночально не планировалось.
Жанр:ангст
Дисклеймер : ни на что не претендую
Статус: закончен
Примечание: скорее всего присутствует ООС.

- Значит все… - я не успел, слишком быстро все кончилось. Хотя нет, не так. Все слишком быстро началось.
- Убей меня. Скорее, если ты не убьешь меня сейчас, этот бой не закончится никогда, - я чувствую, что часть меня уже переходит в это странное состояние. Это и не смерть, и не жизнь. Это какое-то перерождение. Но я не хочу так. Я устал от этой пустоты. Мне надоело. Уж лучше смерть.
- В чем дело? – ах, да, у него свои законы чести, как я мог забыть? Чертова справедливость! Если бы он только знал, чем все может обернуться. Тогда он, наверное, не раздумывал бы.
- Ты продолжаешь раздражать меня до самого конца, - для него честь слишком много значит. О чести соперника он даже не задумывается. О жизни - да, но не о чести. Как проигравший в таком сражении сможет спокойно жить? Добить поверженного – это проявление милосердия, а не жестокости. Или это еще одна их особенность?
- И это когда вы, люди, начали меня интересовать… - она смотрит на меня с состраданием. Не как на врага, не с ненавистью, а просто… как на человека? Такая добрая, светлая. Почему она оказалась впутанной во все это?
- Ты боишься меня, женщина? - протягиваю руку. Так хочется забрать кусочек этой доброты с собой во тьму. Не хочу становиться полным чудовищем. Быть может, этот свет сможет спасти меня от неминуемой участи.
- Ясно, – больше ничего не успею. Не смогу. Поздно. Я слишком поздно осознал, что люди – это люди. Я раскаиваюсь в том, что называл их «мусором». Они достойны уважения. Сила не в могуществе, сила в сердцах тех, кто верит. Теперь понятно, почему они так часто говорят про сердце. Именно оно дает им возможность идти дальше. А у нас его нет. Или мы просто забыли о нем? Зачем эти чувства, этот лишний груз тем, кто желает стать сильней? Так думал каждый из нас, когда попадал в это странное место. А они не отказались от этих самых чувств, и они, как ни странно, помогают им. Как же мы ошибались.
Что теперь размышлять об этом? Все равно эти мысли канут в лету. Через некоторое время я забуду все. Никто из Адьюкасов не помнит своей прежней жизни. Скорее всего, став Васто Лорде, я не буду помнить ни Эспаду, ни Айзена-сама, ни эти чистые глаза, которые так хотел запомнить. Жаль, конечно, но ничего не изменить. Мы слишком разные.
Вот и все. От моего тела теперь остались лишь крупицы реяцу, развеянные по ветру. Это все, что осталось от Куатро Эспады. Теперь он исчез навсегда. Когда же эти частицы соберутся вновь вместе, это уже будет кто-то другой. С другим лицом, другим характером, другими амбициями. И самое главное – с другой силой.

@темы: фанфикшен

---

avatars

[Laite]

Clamp [1-18]
When they cry [19-32]
Vocaloid [33-38]
Bleach [39-48]
Pandora Hearts [49-52]



Взяли поблагодарили)

@темы: аватары

---

[Kochou]

Название: Он не будет одинок
Автор:Kochou
Персонажи/Пейринг(если таковой есть): Чад, Ичиго.
Рейтинг: G
Примечания: эпиграф Skillet "Whispers in the dark", все персонажи принадлежат Кубо Тайто

No, you'll never be alone
When darkness comes I'll light the night with stars
Hear my whispers in the dark…

Садо никогда не забудет тот день, когда они встретились. Тёмный замызганный переулок. Группа отморозков избивает рыжего мальчишку, одетого в школьную форму. Защитить, принять удары на себя, увидев изумлённый, непонимающий взгляд. Взгляд того, кто привык защищаться, а не чтобы защищали. Взгляд того, кто не может понять, как можно позволять бить себя.
- Чад?
- Нет, Садо.
Они встретятся вновь. И теперь Ичиго поможет ему. Не спрашивая ничего, не разбираясь, просто как следует отколотив тех парней. И объяснил, доказал, научил использовать свою силу.
- Ах да… Как насчёт этого, Чад? Нельзя НЕ бить людей для своего же блага. В обмен, дерись ради меня. А я буду драться ради тебя. Если это то, за что ты готов рискнуть жизнью, то я тоже готов рисковать жизнью, чтобы это защитить. Это обещание.
Он понял. Это обещание. И он готов умереть за того, кто, возможно, сам того не подозревая, так много дал Садо. Куросаки тот, кому он доверяет полностью и безоговорочно. Вряд ли кто-то может понять, как много значит для него, когда уставший после драки Ичиго спокойно устраивает голову у него на коленях, прикрыв глаза и болтая о всякой ерунде. Садо (или всё-таки Чад?) тоже может много сказать. Но он молчит. Потому что Ичиго и так всё знает. Они давно понимают друг друга без слов.
Возможно, из-за этого Чаду так тяжело, когда он видит Ичиго со следами чьих-то ударов на лице, когда он приходит в школу после очередных разборок в одиночку. Почему его там не было? Не успел, не уберёг… Глухое чувство вины. Но он не нарушит обещание, связавшее их таких непохожих и в тоже время похожих в своём одиночестве, своей силе… Он не будет одинок. ОНИ не будут одиноки. Чад будет рядом с ним, он будет драться с ним, он будет драться за него.

---

[mad-mad fox]

Автор: Стася [Безумный Лис] Карамелькина
Бета: отсутствует как вид
Рейтинг: R
Фэндом: Блич
Персонажи: Зараки/Сой Фонг, Бьякуя/Сой Фонг
Дискламер: (с) Кубо-доно
Размещение: С сохранением шапки
Статус: Продолжения не будет
Предупреждение: очередная говно-виньетка
Музыка: Red - Fight Inside
От автора: Дерьмовый недотрах.

________________________________________
Он прижал ей к стене и грубо впился губами в шею.
Она молча вытерпела эту мерзкую, для неё, ласку. Его огромные ручищи сжимали её тонкие запястья.

-Ты будешь моей, маленькая стервочка, - рычит он ей на ухо.
Тёмно-карие глаза лишь презрительно щурятся.

Он теряет контроль.

Грубые ласки-объятья. На нежной коже остаются яркие следы его пальцев.
Она молчит и закрывает глаза.

"Хватит. Прекрати. Мне больно!" - хочет закричать она, но...

Он рвёт на ней косоде, одной рукой продолжая удерживать над головой запястья.
На аккуратной груди расцветают багровые синяки.

Она не кричит. Только прокусывает до крови губы.
"Отпусти" - стучит в висках.

Грубо и жестко он прижимает её к себе. Она чувствует как слабеет пояс хакама.

Перед вновь открывшимися глазами - его оскал.
Сквозь зубы она шипит проклятия и одним рывком высвобождается из его объятий.

Стягивает на груди разодранную одежду и её силуэт стирается скоростью шунпо.
Горячие слёзы боли и унижения сушит безумный ветер.

Ноги подводят её около невысокой калитки. Взгляд цепляет эмблему.
"Помоги." Она падает на колени, прижимаясь боком к ограде.
"Помоги.. Бьякуя."

Чьи-то приятно-холодные руки. Она знает их.
Запах. Миндально-кофейный.

Он легко, словно пушинку, поднимает её с земли.
Шаги по гравию дорожки эхом отдаются в сознании.
Скрип сёдзе, мягкость футона и его прохладное дыхание.

Она чувствует, как он смазывает синяки на её теле пахучей мятной мазью.
Как туго бинтует руки и грудную клетку.

-Спасибо, - в беспамятстве еле шепчет она.
На горячие губы - холодная ладонь.

-Молчи, дурочка.
Он накрывает её легким одеялом и касается губами лба.

-Не вставай, этот зверь сломал тебе запястье и пару рёбер.
"Надо же. Я даже не ощутила."
Сознание балансирует на грани. Она чувствует его присутствие.

-Не уходи, - с надрывом просит она, когда слышит шорох хакама.
Тишина. Он снова рядом и касается её обжигающих пальцев.

-Не уйду.

@темы: гет, фанфикшен