"Думаете ли вы, что можете, думаете ли вы, что не можете, вы абсолютно правы"/ "Если у Вас за спиной кричат «Дурак!», то это не повод оглядываться"
Пришел со следующей частью...
Название: Летние миражи
АВТОР: Gin-no heishi
Бета: Wakamizu
Фендом: Bleach
Пейринг: Ренжи/Бьякуя, Сенбонзакура/Бьякуя, Ренжи/Рикичи (пока на этом остановимся)
Рейтинг: PG (для этой части)
Статус: в процессе
Дисклеймер: бред – мой, персонажи – Кубо
Комментарии: Все будет в конце.
Часть III
Часть III
Теперь даже чай на вкус был другим.
Ренжи передал капитану чашку из тончайшего фарфора. Бьякуя поблагодарил его. Непринужденно и сдержанно, как обычно. Обычно, если бы это было месяца три назад. Капитан не поднял глаз на Абарая, не задержал чуть взгляда на нем, не сказал «Спасибо, Ренжи» вместо простого «Спасибо». Лейтенант тоже не смотрел сейчас на Кучики дольше, чем полагалось по званию. Он взял вторую чашку и вернулся к столу. Так было заведено уже несколько лет – они пили чай вместе и в одно время, если Абарай был на рабочем месте. И сегодня, как и в любой другой день, они не изменяли правилам и молчали. Каждый по своей причине.
Шел конец ноября, и деревья за окном стояли в золоте с яркими оттенками осени. Небо казалось серым и повсюду чувствовалось тихое увядание природы. Ночи уже дышали холодом, но в полуденные часы теплые лучи солнца еще согревали землю. Летняя жара теперь почти и не вспоминалась – погода стояла чудесная.
Кучики держал горячую чашку обеими руками. Ровно посредине плавала небольшая длинная чаинка. Бьякуя, не отрываясь, смотрел, как она чуть заметно качается на поверхности. Мысли его уносились далеко, по коридорам всплывающих в памяти образов. Задумываться так надолго вошло в привычку. Головная боль мучила гораздо меньше, сознания он больше не терял, поэтому Унохана-тайчо, вероятно, была права, говоря, что это жара послужила причиной болезни. Теперь она проходила, оставляя за собой задумчивость. Или это вновь погода была виновницей такого настроения? Ведь осень, как известно, способна навевать самые неожиданные размышления. Кучики сделал глоток и вновь посмотрел в чашку. Чайный лист все еще плавал посредине. Бьякуя не верил в приметы. Никогда не верил. Его дед не воспитал этого во внуке, по крайней мере, молодой наследник не помнил, чтобы глава клана придавал таким мелочам значение. «Течение жизни им не подвластно». Но, может быть, Бьякуя просто не замечал, как иногда чуть поднимались уголки губ Гинрэя во время чайной церемонии…
Вдруг Кучики подумалось, что Ренжи наверняка обрадовался бы, обнаружив такое у себя в чашке, и непременно показал бы капитану. Бьякуя посмотрел в его сторону – Абарай сидел, сосредоточенно уставившись куда-то вниз, и к чаю даже не притронулся.
Глупые, глупые приметы. Разве могут они принести счастье? Разве способны они исполнять сокровенное желание, если загадать его в нужный момент? Нет, конечно же. Кучики с некоторой грустью поставил чашку на блюдце и закрыл глаза, вновь погружаясь в пустую темноту – мыслей на этот раз не было.
Когда в окно влетела адская бабочка, было уже около трех. Перед капитаном все еще высились аккуратной стопкой папки с непросмотренными бумагами – день явно был не продуктивный. Черная посланница под взглядом Абарая миновала рабочее место Бьякуи и уселась на кончик кисти лейтенанта.
- Тайчо, на территории беспорядок – кажется, наши с одиннадцатым снова сцепились. Разрешите разобраться!
Получив одобрительный кивок, Ренжи тут же вскочил из-за стола и, подхватив Забимару, готов был выбежать из комнаты.
- Лейтенант, не забудьте про свою тренировку через час.
Абарай остановился. Кучики, казалось, уже не обращал на него никакого внимания. Ренжи постоял еще на пороге и, поклонившись, вышел.
Через минуту еще одна бабочка появилась в кабинете. Послание на этот раз было адресовано Бьякуе – Унохана-тайчо просила его зайти как можно быстрее в четвертый отряд. Кучики с готовностью поднялся с места. Казалось, будто он рад освободиться хоть на время от рутинной работы, которой требовали возложенные на него обязанности. Однако оставалось только догадываться, о чем хочет поговорить капитан четвертого.
Уже будучи довольно далеко от казарм, Бьякуя ощутил всплеск рейацу своего лейтенанта, но ее тут же накрыла еще чья-то, не менее мощная. Капитан чуть плотнее сжал губы и продолжил свой путь. От Сенбонзакуры, привязанной к поясу, веяло спокойствием. Только холодные ножны слегка ударялись о бедро при ходьбе.
Со времени их последнего разговора о Ренжи несколько месяцев назад занпакто, казалось, перестала интересовать эта тема. Да и не было повода для беспокойства – Кучики, похоже, уверил себя в том, что убеждения Сенбонзакуры скорее принадлежат ему самому, чем духовному мечу. Поэтому с тех пор Бьякуя неотступно им следовал. По крайней мере, старался не проявлять чувств внешне, даже оставаясь наедине со своим занпакто.
Пройдя еще несколько поворотов, капитан отметил, что рейацу Абарая больше не ощущается. У Кучики с некоторых пор появилась нехорошая привычка отслеживать чужую духовную силу. Он, конечно, и раньше сильно преуспел в этом, но нет предела совершенству. А такие навыки очень полезны. Да и тренироваться можно в любое время - когда, к примеру, идешь по улице, или пьешь чай, или ложишься спать. А ведь бывает, что сон не приходит до самого рассвета. Чем просто лежать на футоне, можно, закрыв глаза, перенестись в мир, где видна только одна духовная сила. Туда, где, как в черной пустоте, то тут, то там виднеются разноцветные огни живых существ: бодрствующих, спящих, радостных, страдающих, беспокойных и умиротворенных – каждого, кого коснется внутренний взор, любого, кого захочется найти. И даже спящий рядом Сенбонзакура, чье тепло согревает прохладными ночами, а дыхание нежно щекочет плечо, не сможет узнать об этом. Никому не доступная тайна, в том числе и ее обладателю, наверняка убедившему себя, что это всего лишь новый способ скоротать время. Только вот слишком часто Кучики засыпал, когда начинали гаснуть звезды, все еще держа внутри образ ровной, спокойной рейацу лейтенанта, который уже через час проснется, а после, в кабинете отряда, пожелает капитану доброго утра и, может быть, спросит, хорошо ли тот спал. И Бьякуя ответит, что хорошо. А разве может быть иначе, когда пусть даже те немногие часы, что удается забыться, Кучики спит так, как и тот, чья духовная сила смогла подарить ему покой.
От беспокойного поиска заветной рейацу Бьякую отвлекло появление капитана восьмого отряда из соседнего переулка.
- О! Кучики-сааан! – хачибантай-тайчо приветственно поднял руку и расплылся в улыбке. - Не в четвертый ли идете?
Бьякуя сдержанно поздоровался и утвердительно кивнул, продолжая попытки найти Ренжи – его внезапно ослабевшая духовная сила затерялась среди сотен других. И отвлекаясь на разговор, обнаружить ее было еще труднее.
- А меня Нанао-чан заставила. Говорит, я болезненно выгляжу. Но скажу по секрету, я вовсе не болен. Виноваты те несколько бутылок вина, что мне принесли в подарок из мира живых. От них наутро ощутимо болит голова.
Кёраку усмехнулся сам себе, видимо, вспоминая проведенные вечера за распитием подарка. Кучики вдруг повернулся к нему с вопросом.
- Вы позволяете лейтенанту давать вам указания, капитан?
Похоже, первое мгновение Шунсуй не нашел что сказать. Но потом с беззаботным видом, поправив чуть съехавшую набок шляпу, ответил:
- Не вижу ничего плохого в том, что лейтенант заботится об отряде и о капитане в частности. Тем более, я доверяю Нанао-чан. Она дорога мне, - шинигами задумался, - как человек.
Настала очередь Бьякуи поразмыслить над услышанным. Он не произнес больше ни слова до самых казарм четвертого.
- И кстати, Кучики-сан, если появится желание, заходите. У меня есть чем вас угостить. И обещаю, наутро голова болеть не будет.
Кёраку подмигнул и, развернувшись спиной, направился в другую сторону – дальше им было не по пути. А Бьякуя, еще некоторое время смотревший ему вслед, наконец, шагнул на энгава.
В рабочем кабинете Уноханы было, пожалуй, даже еще чище и аккуратнее, чем в кабинете Кучики. Стройные ряды папок на полках, ни пылинки на столах , на окне небольшой букетик свежих осенних цветов. Их аромат смешался с еле уловимым запахом лекарств, которым, казалось, пропахло все здание.
Капитан поднялась, когда Бьякуя появился в дверях. Оба поклонились в знак приветствия.
- Я хотела бы извиниться за то, что отрываю вас от работы, но дело действительно важное.
Кучики дал понять, что внимательно слушает. Он был благодарен йонбантай-тайчо за то, что та при каждой их встрече не пускалась в пространные разговоры, а переходила прямо к делу.
- Все дело в результатах того обследования, которые мы получили, - Унохана сделала паузу, словно подыскивая слова. - Физически вы совершенно здоровы. Но ваша духовная сила…
- С ней что-то не так?
- Мы пока не выяснили причину, но в ней наблюдается значительная спонтанная нестабильность.
- Как это может проявляться?
- Пока неизвестно. Я хотела попросить вас провести несколько дней у нас в госпитале для более детального исследования. Нельзя сказать с уверенностью, что было причиной, а что следствием – ваше ухудшившееся состояние или изменения в рейацу.
Бьякуя молчал, размышляя над услышанным.
- Мне нужно закончить кое-какие дела в отряде. Это займет три дня.
Унохана кивнула в знак согласия.
- Буду вас ждать. Надеюсь, мое беспокойство ничем не оправдано.
В дверь постучали и после короткого «Войдите», в комнате появилась лейтенант Котецу.
- Тайчо, внизу раненые из одиннадцатого и шестого отрядов. Есть тяжелые.
Только в этот момент Бьякуя понял, что ощущает рейацу своего фукутайчо совсем рядом.
Драка-то поначалу была совсем пустяковая. Патруль шестого столкнулся с без дела шатающимися ребятами из одиннадцатого. Такое не раз случалось. А так как на территории отряда положено находиться только солдатам, принадлежащим к нему, то посторонним следовало удалиться, пока к ним не применили силу. Чего, собственно, и хотели нарушители – хорошей драки. Шестой отряд злился, одиннадцатый радовался, а Абарай своим появлением обычно прекращал это веселье, пока раненых не стало слишком много – с лейтенантом не поспоришь, а с Забимару тем более.
Однако в этот раз дело обстояло несколько по-другому. Зачинщиком драки был Иккаку. Обычно он по старой дружбе редко заходил в шестой в поисках развлечений, но сейчас с ним оказалось еще человек десять. Юмичику Ренжи заметил на соседней крыше. Пятый офицер, видимо, лишь наблюдал, не собираясь принимать участия – Абарай не уставал удивляться их неразлучности с Мадараме. Ходили слухи, что они не только друзья (если принять во внимание склад характера, предпочтения и внешность Аясегавы), но Ренжи не верил. Или не хотел верить. Для него они оставались бывшими сослуживцами и очень хорошими товарищами. А кто и что говорит – не важно.
Когда Абарай появился на месте драки, Иккаку уже сражался с седьмым офицером и явно выигрывал. Ренжи коснулся лезвия Забимару у основания, собираясь высвободить шикай, когда увидел чуть в стороне от остальных Рикичи, отступающего под градом ударов кого-то из одиннадцатого. Лейтенант, не задумываясь, кинулся в его сторону. И вовремя – Забимару как раз успел отразить атаку, грозившую серьезной раной мальчишке.
- Не лезь сюда! – крикнул ему Абарай, кидаясь на противника.
Но вместо этого Рикичи, уже успевший подняться на ноги, ринулся к другим дерущимся. Ренжи издал нечто похожее на рык и, одним ударом обезоружив противника, поспешил за рядовым. Однако ему не удалось достичь цели – на пути внезапно появился Мадараме, преградив Абараю дорогу. Лезвие его занпакто уже было в крови, а значит, седьмой офицер проиграл. И хорошо, если вообще остался жив.
- Иккаку, какого черта вы здесь устроили? – Ренжи постепенно начинал выходить из себя.
- Здорово, лейтенант! Ты разве не рад своим старым друзьям?
По блеску глаз семпая Абарай понял, что говорить с ним уже бесполезно – шинигами был поглощен происходящим, и ему нужна была только еще одна хорошая драка. Обойти или привести Мадараме в чувство мог разве что только Юмичика, ну или кто-то из капитанов. А значит, помощи ждать было неоткуда.
Не тратя времени на разговоры, Ренжи вновь высвободил шикай. Иккаку громко рассмеялся и последовал его примеру.
Несколько разрушенных крыш и дождь из осколков черепицы. Третий офицер теснил лейтенанта все дальше от остальных.
- Хватит защищаться, Абарай! Нападай же! – Мадараме наносил удар за ударом с огромной силой.
Их вновь окутало облако пыли от разлетевшейся стены. Ренжи показалось, как справа мелькнула какая-то тень, но всматриваться не было времени – прямо перед лицом несколько раз просвистело лезвие Ходзукимару. Внезапно совсем рядом ударил еще один клинок – кто-то третий вмешался в сражение. Абарай еле успел отклониться от двойного удара, но острый наконечник копья все-таки вошел в плечо. Ренжи отпрыгнул на соседнюю крышу, зажимая рану. Внизу в пыли он различил, как Мадараме уже сражается с помешавшим его развлечению. Слышалась отборная руконгайская брань.
Ренжи не стал дожидаться финала, – он был и так ясен, – а поспешил к остальным. Без Иккаку утихомирить дерущихся даже с раненным плечом не представляло трудностей. Решив, что после поговорит с третьим офицером, лейтенант, не тратя больше времени, вместе с ранеными отправился в четвертый.
Рикичи тоже досталось. Абарай не решился подходить к нему сейчас, но без этого было видно, как на его лице уже появилось несколько кровоподтеков, и одной рукой мальчик держался за бок.
После случившегося в ту ночь поговорить им так и не удалось. Рикичи всячески избегал лейтенанта, а если приходилось сталкиваться по службе, молча получал приказ и уходил. На личных тренировках с Ренжи он тоже не появлялся, хотя Абарай и ждал почти каждый вечер в течение первого месяца на стадионе. Лейтенанта посещала мысль поймать мальчишку, прижать к стене, чтоб не вырвался, и попытаться еще раз объяснить случившееся. Сердце ныло, когда Абарай вспоминал, что он натворил, и представлял , как тяжело парнишке должно быть сейчас. Однако такой вариант он отбросил – побоялся навредить еще больше, пойдя напролом. Ренжи решил подождать – надеялся, что со временем удастся изменить ситуацию. И если не вернуть прежние отношения, то хотя бы разъяснить недоразумения.
Но в глубине души лейтенант до сих пор не признавался себе, что во всей случившейся истории мысли его в большей степени занимает не Рикичи (хотя он и скучал по нему), и даже не произошедшее с ним самим, а Кучики. Бьякуя. Ради кого же он продолжает из кожи вон лезть? И от кого неосознанно стал прятаться и убегать, как в этот раз – разнимать дерущихся? И мысли все, даже теперь, по дороге в госпиталь, не о ранах, а о том, что на тренировку к нему опоздает. Ведь не будет же Кучики его ждать. И хочется, и колется. Сбежать от непонимания, от непробиваемой стены между ними и от всего, что отделяет капитана от него. Но как, если уже и так привязан к Кучики всеми возможными нитями? Не забывается увиденное. Нельзя стереть из памяти ту ночь. И слово Ренжи дал капитану, что не отступит. От чего отступать, только пока и сам себе ясно не представлял, но знал, что должен быть рядом. Нужно лишь привыкнуть к вновь появившимся фактам, к тому, чему невольно стал свидетелем. Хотя даже не новое лицо Бьякуи заставляло Абарая бежать от него, а сопоставление увиденного с повседневной реальностью. Мучило лейтенанта непонимание им происходящего, а следствием была ежедневная угрюмость.
Он же ведь обещал. Сказал ему тогда, что сделает все возможное. А пока только и мог, что драки разнимать и отчеты строчить. Сам корил себя за это, но не решался перейти барьер. Да и капитан как-то изменился. Холоднее стал. Если бы появился хоть один намек с тех пор. Хотелось верить, что не придумал Абарай всего того, что видел. Если бы хоть малейший знак…
Наконец впереди показался госпиталь. Ренжи отнял руку от плеча – рукав косоде весь пропитался кровью. Рана была маленькая, но глубокая. Лейтенант поморщился, уже предвидя очередное наложение швов и повязок.
Бьякуя, кажется, даже не дослушав Унохану-тайчо, быстрым шагом спускался вниз и дальше по коридору – туда, куда обычно поступали раненые. Шинигами четвертого расступались пред ним, а Кучики даже не замечал их. Последний поворот в веренице коридоров – и видно, как очередного солдата провожают в палату для осмотра и оказания помощи. Ренжи нет, но его рейацу явно ощущается в нескольких метрах. Бьякуя, не глядя в испуганные лица своих подчиненных, проходит еще две двери, и вот она – третья, открытая. Абарай сидит на стуле, косоде снято с плеч, а правую руку умело обматывает бинтами другой шинигами.
Скорее даже не увидев, а почувствовав присутствие капитана, Ренжи резко встал, потянув бинты, чем вызвал резкую боль в ране.
- Тайчо!
Но в ту секунду, когда Абарай встретил взгляд Бьякуи, боль и все вокруг стало не важным. Несколько выбившихся из челки прядей, беспокойный блеск голубых глаз и плотно сомкнутые губы говорили слишком о многом. Сердце быстрее забилось в груди, будто хватаясь за ускользающее мгновение. Задержать время, чтобы потом можно было с уверенностью сказать, что все это было, все произошедшее – реальность. Но уже через секунду пелена равнодушия и спокойствия вновь отгородила Бьякую от него. А Ренжи все стоял, непочтительно и жадно всматриваясь в лицо капитана.
- Сядьте, лейтенант. Вы ранены.
- Простите, тайчо, среди нашего отряда есть еще потери. Это моя вина.
- Позже вы представите мне отчет о происшествии.
Ренжи опустил глаза в пол.
- Да, тайчо.
- Жду вас завтра, - Бьякуя повернулся к нему спиной, намереваясь уходить.
- Но капитан! Как же наша тренировка сегодня?!
- Вы ранены, - Кукики не обернулся.
- Я ранен в левую руку. И рана пустяковая. Так что сражаться я все еще могу!
- Нет, Ренжи.
- Но тайчо, - голос Абарая стал тихим, - Капитан…
Бьякуя бросил на него короткий взгляд из-за плеча.
- Через два часа на площадке.
Можно быть добрым, злым, тихим, лживым, отзывчивым – да каким угодно. Но только сражаясь, человек показывает себя настоящего. Только перед лицом опасности – противника, готового разрубить тебя на куски – падают любые маски. Это была истина – правило, с которым не поспоришь. Ренжи знал его. Еще он знал, что у такого правила нет исключений. И теперь, когда он с одной рукой на перевязи шел к тренировочному полю, он думал только о том, как заставить и Бьякую показать себя. Сегодня первый раз за столько месяцев чуть приподнялась завеса над тем человеком, которого Ренжи увидел первой сентябрьской ночью – над ним настоящим, и нельзя было упускать возможность сдернуть ее окончательно. Абарай неосознанно, интуитивно чувствовал, что, невзирая на ранение, он должен прийти сюда. Он так долго ждал такой возможности, копил внутри неуверенность, сомнения и силы, что теперь не мог оставить все как есть. Бьякуя уже давно был для него больше чем капитан, больше чем вершина, к которой он стремился. И то ли драка в отряде, то ли полученное ранение дали толчок беспокойным чувствам. Да и тот взгляд, с которым появился Кучики на пороге комнаты в четвертом отряде, не мог не взволновать и без того переполненную переживаниями душу.
Солнце медленно клонилось к горизонту, когда Ренжи спрыгнул с парапета на поле для тренировок. Бьякуи не было видно. Лейтенант прошелся от одного конца площадки к другому, словно примеряясь, хотя и так тысячу раз бывал здесь и знал каждый камень и каждую неровность в плитах, которыми было вымощено это место. Абараю не терпелось увидеть Кучики. И если, даже скрестив с ним мечи, не удастся выяснить правды (ведь не раз они с капитаном тренировались вместе), то ждать дальше нет смысла – Ренжи уже раз сказал Кучики что думает, значит, скажет и еще раз. Только теперь уже о том, что на самом деле значит для него Бьякуя.
Лейтенант обернулся на шорох шагов. Капитан стоял в метрах десяти от него, положив ладонь на рукоять занпакто. Лицо спокойное, даже несколько отрешенное. Легкий ветер развевал полы хаори и фамильный шарф. В лучах закатного солнца нельзя было не залюбоваться его силуэтом.
- Я не буду снисходителен к твоему ранению, раз ты сам настоял на тренировке.
Ренжи в ответ только наклонил голову, уже слыша шепот клинка, извлекаемого из ножен. Сенбонзакура засверкал на солнце. Прекрасное оружие прекрасного хозяина. Ренжи переполнял восторг. В этот вечер сама судьба будто обратила на него свой взор, направляя каждое движение, каждую мысль. Именно от этого чувства, когда знаешь, что все задуманное получится, глаза Абарая горели небывалым огнем.
Вокруг закружили тончайшие осколки металла, создавая великолепную смертельную иллюзию.
- Реви, Забимару!
Бьякуя давно простил ему и то необдуманно брошенное обещание , и те чувства, которые могли бы быть между ними. Они, конечно, и теперь живут, но лишь в душе Кучики. Только для него. Отгороженные от остального мира, потому что там, за пределами крепкой клетки его воли, всякие внутренние порывы принесут одну боль. Пожертвовав собой, можно не волноваться за будущее - как всего клана, так и Ренжи. Ведь если не слухи и злые языки испортят лейтенанту жизнь, то сам Кучики станет его камнем.
Но наблюдать за Абараем на расстоянии, направлять его невидимой рукой, остаться в тени его жизни не запрещало ничто. И пусть Бьякуя не сможет дать ему свою фамилию и ввести в клан, как Рукию, но свою защиту и покровительство подарит целиком. Может, так даже лучше. В семейных интригах и родственной злобе лейтенант запутается , и даже Бьякуя не сможет всегда быть с ним рядом. А будучи свободным от формальностей, Абарай выберет только свой, единственно верный путь в жизни.
Со временем, может, и Кучики погасит разгоревшееся внутри пламя. Хотя нет, вряд ли. Кого тут обманешь? Он до сих пор любил Хисану. Только после смерти жены осталась Рукия, а если случится что-то с Ренжи, то никто не сможет заменить его. Поэтому лучше запереть чувства там же, где спит и его первая любовь.
Когда Бьякуя, стоя в кабинете Уноханы, узнал о раненых и ощутил рейацу лейтенанта внизу, он буквально исчез из комнаты. Сенбонзакура, спящий до этого внутри меча, проявил первые признаки беспокойства. То ли он откликнулся на участившееся сердцебиение, то ли на изменившуюся духовную силу хозяина. Кучики тогда было все равно. Он хоть и понимал, что раз рейацу Ренжи стабильна и находится на достаточно высоком уровне, то тот жив и с ним, вероятно, все в порядке. Да и Котецу сообщила бы, будь что-то иначе. Но ноги сами вели его к Абараю – увидеть и лично убедиться, не случилось ли чего страшного.
Не случилось. Ранено плечо, но такое быстро проходит. Бьякуя наконец взял себя в руки, видя , что лейтенант поднялся при его появлении. Сенбонзакура тоже затих, не подавая признаков недовольства. Кучики уже собирался уходить, когда Ренжи остановил его, прося не отменять тренировку. Упрямый мальчишка – каким был, таким и остался до сих пор. Капитан чуть нахмурился – не хватило, похоже, Абараю драки с одиннадцатым. Ну что же, пусть делает, как хочет. Если не чужой клинок, то занпакто Бьякуи уж точно приведет его в чувство.
Кучики пришел раньше, чем следовало. На площадке он был совершенно один. Постояв немного, рассматривая собственную длинную тень, Бьякуя в один шаг шунпо оказался на колонне – одной из многих, что кольцом окружали место для отрядных тренировок. Солнце скоро должно было скрыться за горизонтом, и его теплые осенние лучи скользили по щеке капитана. Кучики вдруг подумалось, что ночь наверняка будет холодной и, наверное, стоит приказать слугам заменить одеяла на более теплые. Хотя рядом с Сенбонзакурой он уже давно забыл, что такое ночной холод.
На соседней колонне тут же возникла знакомая фигура. Сейчас – вне стен дома – на нем была маска воина. Длинные волосы колыхались на ветру. Занпакто стоял, скрестив руки на груди и устремив взгляд куда-то в сторону.
- Ты не выполняешь своих обещаний, Бьякуя.
Кучики даже не посмотрел в сторону своего духовного меча.
- Нельзя позволять себе такие порывы, как сегодня в четвертом. Или не ты говорил мне, что забудешь своего… лейтенанта?
- Разве я не достаточно делаю, чтобы ты был спокоен на это счет?
- Сам знаешь, что нет.
- Ответь мне, Сенбонзакура, - Бьякуя был недоволен его появлением и тоном, - исполнил ли я обещание отдалить его от себя?
Занпакто устремил гневный взгляд на своего хозяина и процедил сквозь зубы:
- Да.
- Разве я каким-либо поступком показал свое к нему отношение?
- Таким, как сегодня, например?
Теперь Бьякуя повернулся к нему.
- Я уже говорил однажды, что ты слишком много себе позволяешь. Не испытывай мое терпение.
Сенбонзакура крепко сжал кулаки
- Пусть ты говоришь, что исполнил обещание. Но ты прекрасно знаешь, что это ложь. Ты продолжаешь наблюдать за ним. Не думай, что я не заметил.
- Это тебя не касается, - произнес Бьякуя ледяным тоном.
- Я думаю иначе. И если ты сам не можешь вырвать его из сердца, то я сделаю это за тебя.
Кучики не успел ничего ответить, как занпакто уже исчез в клинке. Капитан увидел, как на дороге, ведущей к стадиону, показался Ренжи. Лейтенант держал левую руку на перевязи и, похоже, не замечал присутствия Бьякуи, даже когда оказался уже на площадке. Кучики крепко сжал рукоять своего занпакто и в шунпо спустился вниз.
Повернувшийся к нему Абарай улыбался. Улыбался так, как несколько месяцев назад – до своего дня рождения – спокойно и открыто, с блеском в глазах, будто радовался солнцу, согревающему только его одного.
- Я не буду снисходителен к твоему ранению, раз ты сам настоял на тренировке.
Металл оружия засветился в лучах солнца. «Какой странный закат, - подумал Бякуя, прежде чем вызвать шикай, - Его лучи словно меняют мир вокруг… ».
- Цвети, Сенбонзакура.
Ренжи дрался отчаянно, изо всех сил. Поддерживающая повязка давно слетела с раненого плеча, а волосы растрепались, грозя вот-вот выскользнуть из стягивающего их шнурка. Форма в нескольких местах была порвана лезвиями занпакто Бьякуи, и из тонких порезов на коже сочилась кровь.
Кучики в основном защищался, не понимая тактики лейтенанта, но несколько раз использовал возможности нападения, и весьма успешно. А Абарай, в свою очередь, с новой силой наносил удар за ударом. Словно хотел пробить одному ему видимую стену, словно не тренировался с капитаном, а сражался с пустым. Однако улыбка не сходила с его лица.
Бьякуя не понимал, не видел причины. А без этого нельзя победить. Он спрашивал себя, что произошло за эти два часа с его лейтенантом, и не мог найти ответа. Один Сенбонзакура , похоже, не задумывался ни о чем, с каким-то остервенением принимая и нанося удары. Вихрь тонких лепестков неистовал, подчиненный, однако, воле хозяина. Но Кучики не раз казалось, что еще немного - и занпакто вырвется из сдерживающих его оков. Нужно было прекратить тренировку, иначе можно потерять контроль над ситуацией.
Но внезапно случилось то, чего Бьякуя никак не ожидал. Отражая очередной выпад Ренжи щитом из сотен лезвий, капитан не заметил, как без его мысленного приказа сбоку отделилась тонкая цепь лепестков и, превратившись в тонкий клинок, ударила лейтенанта сзади. Никто из сражавшихся не успел среагировать, а меч, пробивший насквозь грудь Абарая, уже снова рассыпался на осколки.
Ренжи продолжал сжимать занпакто, даже упав на колени. Он широко раскрытыми глазами несколько секунд смотрел, как растекается пятно крови на форме, а потом перевел взгляд на Бьякую. Тот стоял в нескольких метрах и казался еще бледнее обычного. Или так показалось в закатных сумерках? Наконец, словно опомнившись, Кучики быстрыми шагами подошел к лейтенанту. Ладонь, держащая занпакто разжалась, и клинок со звоном упал на каменные плиты.
Ренжи попытался подняться, но, ощутив во рту вкус крови, закашлялся, снова теряя равновесие. Твердая рука Бьякуи не позволила ему упасть. Капитан, опустившись на одно колено, поддерживал раненого.
- Тайчо, простите, я не заметил вашей атаки.
- Молчи, Ренжи.
Абарай задыхался от подступающей крови и в тоже время не верил, что Кучики стоит рядом с ним так близко. Он сдерживал кашель, чтобы кровь не попала на белоснежное хаори, на фамильный шарф, на его руки. И когда тонкие пальцы отодвигали косоде лейтенанта вниз, чтобы осмотреть рану, Ренжи схватил Бьякую за запястье, не позволяя прикоснуться.
- Не надо, тайчо – испачкаетесь.
После этих слов мир вокруг словно замер – капитан не двигался, не пытался высвободить руку, не сказал ни слова в ответ. И когда Ренжи поднял на него глаза, то увидел взгляд Бьякуи, устремленный куда-то вниз. За несколько мгновений Абарай тысячу раз пожалел о сказанном – столько немого отчаяния и безысходности было в лице Кучики, что казалось, будто ранен он, а не лейтенант.
Сердце в груди сжалось, когда он понял, чего добился. Хотел в битве сорвать маску с лица капитана? Так вот оно – перед ним, настоящее. От этого хотелось кричать. Умолять его забыть последние необдуманные слова, продиктованные глупостью.
- Рана серьезная. Позволь мне осмотреть ее, пока не прибыл кто-нибудь из четвертого.
Тихий голос Кучики достиг вершины нервного напряжения. Подступившие слезы сжали горло, мешая вырваться первым словам.
- Простите … меня, тайчо! Это из-за меня…
- За что мне прощаться тебя, Ренжи? – Бьякуя не смотрел на него. - Мой меч ранил тебя, потому что я потерял контроль, допустил ошибку…
- Нет! – Абарай задохнулся в приступе кашля, который больше не мог сдерживать, - Не вы виноваты. Я хотел… как и тогда… доказать…
Кучики поднял на него непонимающий взгляд.
- Помните, у вас в поместье летом? Мне показалось, что там вы были другим… настоящим.
- Я не понимаю.
- Я сам, тайчо, кажется, не понимал. А теперь знаю, что вы для меня значите. Простите, что все это время молчал.
- Ты не знаешь, о чем говоришь, - голос Бьякуи почти превратился в шепот.
- Знаю, капитан. Теперь знаю. Я видел ваши глаза и тогда, и сейчас.
Внутри у Кучики все будто заледенело. Когда он увидел рассыпающийся меч, направленный не его рукой, кровь, хлынувшую из раны, и Ренжи, падающего на колени, его дыхание остановилось. Он чувствовал только холод в висках от ни с чем не сравнимого страха. Бьякуя, не раздумывая, оказался рядом с лейтенантом. Перед глазами была только рана в груди, нанесенная его занпакто.
- Тайчо, простите, я не заметил вашей атаки.
Нельзя давать ему говорить, потому что ранение сквозное, и, судя по шипению воздуха, задеты бронхи. Хладнокровие постепенно возвращалось к Кучики, и только дыхание было чуть учащенным, говоря об истинном волнении. И зачем он только согласился на эту тренировку? Ведь по его вине Ренжи пострадал. Помочь, быстрее… закрыть рану хоть своей рукой.
- Не надо, тайчо – испачкаетесь.
Удар произнесенной фразы пришелся в самое сердце. В другой ситуации можно было бы удивиться, как всего несколько слов могут изменить мир вокруг - к примеру, от безмятежного счастья окунуть в самые глубокие реки страданий. Но сейчас, чувствуя, как чужие пальцы сжимают онемевшую руку, оставалось только держаться изо всех сил.
Вот , значит, каким он был все это время в глазах своего лейтенанта. Вспомнились и слова Сенбонзакуры о том, что такой, как Кучики, не может дать ничего, кроме разочарования. Но сколь больно не было в те минуты капитану, эти чувства словно не выдержали напряжения, растворяясь в нахлынувшей волне безысходности, пустоты и невыраженного отчаяния.
Бьякуя смог взять себя руки – огромную роль сыграла многолетняя выдержка характера – и с его ладони слетела черная бабочка. Послание в четвертый было отправлено.
Ренжи все тяжелее опирался на плечо Кучики. Ноги слабели, и если бы капитан не держал его, то плохо бы пришлось лейтенанту в такой ситуации. Его кровь все-таки попала на одежду Бьякуи, но тому было все равно. Он лишь вслушивался в то, что пытался сказать ему Абарай.
- Вы тогда в поместье поставили меня на место. И были правы. Но помните, перед тем спросили, зачем я делаю все это. Я тогда не ответил…
Бьякуя молчал. Какая-то часть его не хотела знать ничего, потому что это могло стать лишним, разрушить так долго выстраиваемые убеждения в правильности избранного пути. Поколебать и без того шаткую уверенность в собственной правоте. Слова лейтенанта могли задеть его больнее, чем самый острый меч. И капитан надеялся, что Ренжи одумается и замолчит.
- Ты не знаешь, о чем говоришь, - снова чуть слышно повторил Кучики.
- Знаю, капитан, и чтобы сказать вам это, я готов быть раненым еще сотню раз. Ведь как ни крути, а только сейчас вы слушаете меня.
Абарай снова закашлялся.
- Поэтому, тайчо, я хочу, чтобы вы знали. Вы для меня значите гораздо больше, чем капитан, и даже чем та мечта, к которой я стремился все эти годы.
- Молчи, Ренжи.
«Не дать ему говорить», - единственная мысль билась в голове Кучики. Он не хотел слышать.
- Да вы и сами уже, наверное, все поняли, капитан, раз не хотите, чтобы я сказал это вслух. Только почему? Я же не противен вам. Я это и тогда заметил. А сейчас только убедился еще больше.
Бьякуя , наверное, не выдержал бы больше, он не мог смотреть в глаза Абараю, хотя открытый взгляд того был устремлен прямо на него. Не мог больше слышать его голос.
В эту минуту на стадионе из шунпо появились несколько шинигами четвертого. Кучики закрыл глаза. Теперь он мог не слышать, мог не видеть, мог играть свою привычную роль. Битва окончилась.
Заметив, что они больше не одни, Абарай замолчал. Этого промедления хватило, чтобы Бьякуя , передав его медикам, отошел в сторону. Ренжи позвал его несколько раз, но капитан отвернулся и поэтому не видел, как лейтенант беззвучно прошептал что-то. Но было слишком поздно.
Густые сумерки уже окутывали все вокруг, скрывая собой и новые выбоины на плитах стадиона, и пятна крови… Даже силуэт стоящего над своим занпакто капитана казался каким-то нереальным на фоне каменных колонн и темного осеннего неба.
Название: Летние миражи
АВТОР: Gin-no heishi
Бета: Wakamizu
Фендом: Bleach
Пейринг: Ренжи/Бьякуя, Сенбонзакура/Бьякуя, Ренжи/Рикичи (пока на этом остановимся)
Рейтинг: PG (для этой части)
Статус: в процессе
Дисклеймер: бред – мой, персонажи – Кубо
Комментарии: Все будет в конце.
Часть III
Часть III
Теперь даже чай на вкус был другим.
Ренжи передал капитану чашку из тончайшего фарфора. Бьякуя поблагодарил его. Непринужденно и сдержанно, как обычно. Обычно, если бы это было месяца три назад. Капитан не поднял глаз на Абарая, не задержал чуть взгляда на нем, не сказал «Спасибо, Ренжи» вместо простого «Спасибо». Лейтенант тоже не смотрел сейчас на Кучики дольше, чем полагалось по званию. Он взял вторую чашку и вернулся к столу. Так было заведено уже несколько лет – они пили чай вместе и в одно время, если Абарай был на рабочем месте. И сегодня, как и в любой другой день, они не изменяли правилам и молчали. Каждый по своей причине.
Шел конец ноября, и деревья за окном стояли в золоте с яркими оттенками осени. Небо казалось серым и повсюду чувствовалось тихое увядание природы. Ночи уже дышали холодом, но в полуденные часы теплые лучи солнца еще согревали землю. Летняя жара теперь почти и не вспоминалась – погода стояла чудесная.
Кучики держал горячую чашку обеими руками. Ровно посредине плавала небольшая длинная чаинка. Бьякуя, не отрываясь, смотрел, как она чуть заметно качается на поверхности. Мысли его уносились далеко, по коридорам всплывающих в памяти образов. Задумываться так надолго вошло в привычку. Головная боль мучила гораздо меньше, сознания он больше не терял, поэтому Унохана-тайчо, вероятно, была права, говоря, что это жара послужила причиной болезни. Теперь она проходила, оставляя за собой задумчивость. Или это вновь погода была виновницей такого настроения? Ведь осень, как известно, способна навевать самые неожиданные размышления. Кучики сделал глоток и вновь посмотрел в чашку. Чайный лист все еще плавал посредине. Бьякуя не верил в приметы. Никогда не верил. Его дед не воспитал этого во внуке, по крайней мере, молодой наследник не помнил, чтобы глава клана придавал таким мелочам значение. «Течение жизни им не подвластно». Но, может быть, Бьякуя просто не замечал, как иногда чуть поднимались уголки губ Гинрэя во время чайной церемонии…
Вдруг Кучики подумалось, что Ренжи наверняка обрадовался бы, обнаружив такое у себя в чашке, и непременно показал бы капитану. Бьякуя посмотрел в его сторону – Абарай сидел, сосредоточенно уставившись куда-то вниз, и к чаю даже не притронулся.
Глупые, глупые приметы. Разве могут они принести счастье? Разве способны они исполнять сокровенное желание, если загадать его в нужный момент? Нет, конечно же. Кучики с некоторой грустью поставил чашку на блюдце и закрыл глаза, вновь погружаясь в пустую темноту – мыслей на этот раз не было.
Когда в окно влетела адская бабочка, было уже около трех. Перед капитаном все еще высились аккуратной стопкой папки с непросмотренными бумагами – день явно был не продуктивный. Черная посланница под взглядом Абарая миновала рабочее место Бьякуи и уселась на кончик кисти лейтенанта.
- Тайчо, на территории беспорядок – кажется, наши с одиннадцатым снова сцепились. Разрешите разобраться!
Получив одобрительный кивок, Ренжи тут же вскочил из-за стола и, подхватив Забимару, готов был выбежать из комнаты.
- Лейтенант, не забудьте про свою тренировку через час.
Абарай остановился. Кучики, казалось, уже не обращал на него никакого внимания. Ренжи постоял еще на пороге и, поклонившись, вышел.
Через минуту еще одна бабочка появилась в кабинете. Послание на этот раз было адресовано Бьякуе – Унохана-тайчо просила его зайти как можно быстрее в четвертый отряд. Кучики с готовностью поднялся с места. Казалось, будто он рад освободиться хоть на время от рутинной работы, которой требовали возложенные на него обязанности. Однако оставалось только догадываться, о чем хочет поговорить капитан четвертого.
Уже будучи довольно далеко от казарм, Бьякуя ощутил всплеск рейацу своего лейтенанта, но ее тут же накрыла еще чья-то, не менее мощная. Капитан чуть плотнее сжал губы и продолжил свой путь. От Сенбонзакуры, привязанной к поясу, веяло спокойствием. Только холодные ножны слегка ударялись о бедро при ходьбе.
Со времени их последнего разговора о Ренжи несколько месяцев назад занпакто, казалось, перестала интересовать эта тема. Да и не было повода для беспокойства – Кучики, похоже, уверил себя в том, что убеждения Сенбонзакуры скорее принадлежат ему самому, чем духовному мечу. Поэтому с тех пор Бьякуя неотступно им следовал. По крайней мере, старался не проявлять чувств внешне, даже оставаясь наедине со своим занпакто.
Пройдя еще несколько поворотов, капитан отметил, что рейацу Абарая больше не ощущается. У Кучики с некоторых пор появилась нехорошая привычка отслеживать чужую духовную силу. Он, конечно, и раньше сильно преуспел в этом, но нет предела совершенству. А такие навыки очень полезны. Да и тренироваться можно в любое время - когда, к примеру, идешь по улице, или пьешь чай, или ложишься спать. А ведь бывает, что сон не приходит до самого рассвета. Чем просто лежать на футоне, можно, закрыв глаза, перенестись в мир, где видна только одна духовная сила. Туда, где, как в черной пустоте, то тут, то там виднеются разноцветные огни живых существ: бодрствующих, спящих, радостных, страдающих, беспокойных и умиротворенных – каждого, кого коснется внутренний взор, любого, кого захочется найти. И даже спящий рядом Сенбонзакура, чье тепло согревает прохладными ночами, а дыхание нежно щекочет плечо, не сможет узнать об этом. Никому не доступная тайна, в том числе и ее обладателю, наверняка убедившему себя, что это всего лишь новый способ скоротать время. Только вот слишком часто Кучики засыпал, когда начинали гаснуть звезды, все еще держа внутри образ ровной, спокойной рейацу лейтенанта, который уже через час проснется, а после, в кабинете отряда, пожелает капитану доброго утра и, может быть, спросит, хорошо ли тот спал. И Бьякуя ответит, что хорошо. А разве может быть иначе, когда пусть даже те немногие часы, что удается забыться, Кучики спит так, как и тот, чья духовная сила смогла подарить ему покой.
От беспокойного поиска заветной рейацу Бьякую отвлекло появление капитана восьмого отряда из соседнего переулка.
- О! Кучики-сааан! – хачибантай-тайчо приветственно поднял руку и расплылся в улыбке. - Не в четвертый ли идете?
Бьякуя сдержанно поздоровался и утвердительно кивнул, продолжая попытки найти Ренжи – его внезапно ослабевшая духовная сила затерялась среди сотен других. И отвлекаясь на разговор, обнаружить ее было еще труднее.
- А меня Нанао-чан заставила. Говорит, я болезненно выгляжу. Но скажу по секрету, я вовсе не болен. Виноваты те несколько бутылок вина, что мне принесли в подарок из мира живых. От них наутро ощутимо болит голова.
Кёраку усмехнулся сам себе, видимо, вспоминая проведенные вечера за распитием подарка. Кучики вдруг повернулся к нему с вопросом.
- Вы позволяете лейтенанту давать вам указания, капитан?
Похоже, первое мгновение Шунсуй не нашел что сказать. Но потом с беззаботным видом, поправив чуть съехавшую набок шляпу, ответил:
- Не вижу ничего плохого в том, что лейтенант заботится об отряде и о капитане в частности. Тем более, я доверяю Нанао-чан. Она дорога мне, - шинигами задумался, - как человек.
Настала очередь Бьякуи поразмыслить над услышанным. Он не произнес больше ни слова до самых казарм четвертого.
- И кстати, Кучики-сан, если появится желание, заходите. У меня есть чем вас угостить. И обещаю, наутро голова болеть не будет.
Кёраку подмигнул и, развернувшись спиной, направился в другую сторону – дальше им было не по пути. А Бьякуя, еще некоторое время смотревший ему вслед, наконец, шагнул на энгава.
В рабочем кабинете Уноханы было, пожалуй, даже еще чище и аккуратнее, чем в кабинете Кучики. Стройные ряды папок на полках, ни пылинки на столах , на окне небольшой букетик свежих осенних цветов. Их аромат смешался с еле уловимым запахом лекарств, которым, казалось, пропахло все здание.
Капитан поднялась, когда Бьякуя появился в дверях. Оба поклонились в знак приветствия.
- Я хотела бы извиниться за то, что отрываю вас от работы, но дело действительно важное.
Кучики дал понять, что внимательно слушает. Он был благодарен йонбантай-тайчо за то, что та при каждой их встрече не пускалась в пространные разговоры, а переходила прямо к делу.
- Все дело в результатах того обследования, которые мы получили, - Унохана сделала паузу, словно подыскивая слова. - Физически вы совершенно здоровы. Но ваша духовная сила…
- С ней что-то не так?
- Мы пока не выяснили причину, но в ней наблюдается значительная спонтанная нестабильность.
- Как это может проявляться?
- Пока неизвестно. Я хотела попросить вас провести несколько дней у нас в госпитале для более детального исследования. Нельзя сказать с уверенностью, что было причиной, а что следствием – ваше ухудшившееся состояние или изменения в рейацу.
Бьякуя молчал, размышляя над услышанным.
- Мне нужно закончить кое-какие дела в отряде. Это займет три дня.
Унохана кивнула в знак согласия.
- Буду вас ждать. Надеюсь, мое беспокойство ничем не оправдано.
В дверь постучали и после короткого «Войдите», в комнате появилась лейтенант Котецу.
- Тайчо, внизу раненые из одиннадцатого и шестого отрядов. Есть тяжелые.
Только в этот момент Бьякуя понял, что ощущает рейацу своего фукутайчо совсем рядом.
Драка-то поначалу была совсем пустяковая. Патруль шестого столкнулся с без дела шатающимися ребятами из одиннадцатого. Такое не раз случалось. А так как на территории отряда положено находиться только солдатам, принадлежащим к нему, то посторонним следовало удалиться, пока к ним не применили силу. Чего, собственно, и хотели нарушители – хорошей драки. Шестой отряд злился, одиннадцатый радовался, а Абарай своим появлением обычно прекращал это веселье, пока раненых не стало слишком много – с лейтенантом не поспоришь, а с Забимару тем более.
Однако в этот раз дело обстояло несколько по-другому. Зачинщиком драки был Иккаку. Обычно он по старой дружбе редко заходил в шестой в поисках развлечений, но сейчас с ним оказалось еще человек десять. Юмичику Ренжи заметил на соседней крыше. Пятый офицер, видимо, лишь наблюдал, не собираясь принимать участия – Абарай не уставал удивляться их неразлучности с Мадараме. Ходили слухи, что они не только друзья (если принять во внимание склад характера, предпочтения и внешность Аясегавы), но Ренжи не верил. Или не хотел верить. Для него они оставались бывшими сослуживцами и очень хорошими товарищами. А кто и что говорит – не важно.
Когда Абарай появился на месте драки, Иккаку уже сражался с седьмым офицером и явно выигрывал. Ренжи коснулся лезвия Забимару у основания, собираясь высвободить шикай, когда увидел чуть в стороне от остальных Рикичи, отступающего под градом ударов кого-то из одиннадцатого. Лейтенант, не задумываясь, кинулся в его сторону. И вовремя – Забимару как раз успел отразить атаку, грозившую серьезной раной мальчишке.
- Не лезь сюда! – крикнул ему Абарай, кидаясь на противника.
Но вместо этого Рикичи, уже успевший подняться на ноги, ринулся к другим дерущимся. Ренжи издал нечто похожее на рык и, одним ударом обезоружив противника, поспешил за рядовым. Однако ему не удалось достичь цели – на пути внезапно появился Мадараме, преградив Абараю дорогу. Лезвие его занпакто уже было в крови, а значит, седьмой офицер проиграл. И хорошо, если вообще остался жив.
- Иккаку, какого черта вы здесь устроили? – Ренжи постепенно начинал выходить из себя.
- Здорово, лейтенант! Ты разве не рад своим старым друзьям?
По блеску глаз семпая Абарай понял, что говорить с ним уже бесполезно – шинигами был поглощен происходящим, и ему нужна была только еще одна хорошая драка. Обойти или привести Мадараме в чувство мог разве что только Юмичика, ну или кто-то из капитанов. А значит, помощи ждать было неоткуда.
Не тратя времени на разговоры, Ренжи вновь высвободил шикай. Иккаку громко рассмеялся и последовал его примеру.
Несколько разрушенных крыш и дождь из осколков черепицы. Третий офицер теснил лейтенанта все дальше от остальных.
- Хватит защищаться, Абарай! Нападай же! – Мадараме наносил удар за ударом с огромной силой.
Их вновь окутало облако пыли от разлетевшейся стены. Ренжи показалось, как справа мелькнула какая-то тень, но всматриваться не было времени – прямо перед лицом несколько раз просвистело лезвие Ходзукимару. Внезапно совсем рядом ударил еще один клинок – кто-то третий вмешался в сражение. Абарай еле успел отклониться от двойного удара, но острый наконечник копья все-таки вошел в плечо. Ренжи отпрыгнул на соседнюю крышу, зажимая рану. Внизу в пыли он различил, как Мадараме уже сражается с помешавшим его развлечению. Слышалась отборная руконгайская брань.
Ренжи не стал дожидаться финала, – он был и так ясен, – а поспешил к остальным. Без Иккаку утихомирить дерущихся даже с раненным плечом не представляло трудностей. Решив, что после поговорит с третьим офицером, лейтенант, не тратя больше времени, вместе с ранеными отправился в четвертый.
Рикичи тоже досталось. Абарай не решился подходить к нему сейчас, но без этого было видно, как на его лице уже появилось несколько кровоподтеков, и одной рукой мальчик держался за бок.
После случившегося в ту ночь поговорить им так и не удалось. Рикичи всячески избегал лейтенанта, а если приходилось сталкиваться по службе, молча получал приказ и уходил. На личных тренировках с Ренжи он тоже не появлялся, хотя Абарай и ждал почти каждый вечер в течение первого месяца на стадионе. Лейтенанта посещала мысль поймать мальчишку, прижать к стене, чтоб не вырвался, и попытаться еще раз объяснить случившееся. Сердце ныло, когда Абарай вспоминал, что он натворил, и представлял , как тяжело парнишке должно быть сейчас. Однако такой вариант он отбросил – побоялся навредить еще больше, пойдя напролом. Ренжи решил подождать – надеялся, что со временем удастся изменить ситуацию. И если не вернуть прежние отношения, то хотя бы разъяснить недоразумения.
Но в глубине души лейтенант до сих пор не признавался себе, что во всей случившейся истории мысли его в большей степени занимает не Рикичи (хотя он и скучал по нему), и даже не произошедшее с ним самим, а Кучики. Бьякуя. Ради кого же он продолжает из кожи вон лезть? И от кого неосознанно стал прятаться и убегать, как в этот раз – разнимать дерущихся? И мысли все, даже теперь, по дороге в госпиталь, не о ранах, а о том, что на тренировку к нему опоздает. Ведь не будет же Кучики его ждать. И хочется, и колется. Сбежать от непонимания, от непробиваемой стены между ними и от всего, что отделяет капитана от него. Но как, если уже и так привязан к Кучики всеми возможными нитями? Не забывается увиденное. Нельзя стереть из памяти ту ночь. И слово Ренжи дал капитану, что не отступит. От чего отступать, только пока и сам себе ясно не представлял, но знал, что должен быть рядом. Нужно лишь привыкнуть к вновь появившимся фактам, к тому, чему невольно стал свидетелем. Хотя даже не новое лицо Бьякуи заставляло Абарая бежать от него, а сопоставление увиденного с повседневной реальностью. Мучило лейтенанта непонимание им происходящего, а следствием была ежедневная угрюмость.
Он же ведь обещал. Сказал ему тогда, что сделает все возможное. А пока только и мог, что драки разнимать и отчеты строчить. Сам корил себя за это, но не решался перейти барьер. Да и капитан как-то изменился. Холоднее стал. Если бы появился хоть один намек с тех пор. Хотелось верить, что не придумал Абарай всего того, что видел. Если бы хоть малейший знак…
Наконец впереди показался госпиталь. Ренжи отнял руку от плеча – рукав косоде весь пропитался кровью. Рана была маленькая, но глубокая. Лейтенант поморщился, уже предвидя очередное наложение швов и повязок.
Бьякуя, кажется, даже не дослушав Унохану-тайчо, быстрым шагом спускался вниз и дальше по коридору – туда, куда обычно поступали раненые. Шинигами четвертого расступались пред ним, а Кучики даже не замечал их. Последний поворот в веренице коридоров – и видно, как очередного солдата провожают в палату для осмотра и оказания помощи. Ренжи нет, но его рейацу явно ощущается в нескольких метрах. Бьякуя, не глядя в испуганные лица своих подчиненных, проходит еще две двери, и вот она – третья, открытая. Абарай сидит на стуле, косоде снято с плеч, а правую руку умело обматывает бинтами другой шинигами.
Скорее даже не увидев, а почувствовав присутствие капитана, Ренжи резко встал, потянув бинты, чем вызвал резкую боль в ране.
- Тайчо!
Но в ту секунду, когда Абарай встретил взгляд Бьякуи, боль и все вокруг стало не важным. Несколько выбившихся из челки прядей, беспокойный блеск голубых глаз и плотно сомкнутые губы говорили слишком о многом. Сердце быстрее забилось в груди, будто хватаясь за ускользающее мгновение. Задержать время, чтобы потом можно было с уверенностью сказать, что все это было, все произошедшее – реальность. Но уже через секунду пелена равнодушия и спокойствия вновь отгородила Бьякую от него. А Ренжи все стоял, непочтительно и жадно всматриваясь в лицо капитана.
- Сядьте, лейтенант. Вы ранены.
- Простите, тайчо, среди нашего отряда есть еще потери. Это моя вина.
- Позже вы представите мне отчет о происшествии.
Ренжи опустил глаза в пол.
- Да, тайчо.
- Жду вас завтра, - Бьякуя повернулся к нему спиной, намереваясь уходить.
- Но капитан! Как же наша тренировка сегодня?!
- Вы ранены, - Кукики не обернулся.
- Я ранен в левую руку. И рана пустяковая. Так что сражаться я все еще могу!
- Нет, Ренжи.
- Но тайчо, - голос Абарая стал тихим, - Капитан…
Бьякуя бросил на него короткий взгляд из-за плеча.
- Через два часа на площадке.
Можно быть добрым, злым, тихим, лживым, отзывчивым – да каким угодно. Но только сражаясь, человек показывает себя настоящего. Только перед лицом опасности – противника, готового разрубить тебя на куски – падают любые маски. Это была истина – правило, с которым не поспоришь. Ренжи знал его. Еще он знал, что у такого правила нет исключений. И теперь, когда он с одной рукой на перевязи шел к тренировочному полю, он думал только о том, как заставить и Бьякую показать себя. Сегодня первый раз за столько месяцев чуть приподнялась завеса над тем человеком, которого Ренжи увидел первой сентябрьской ночью – над ним настоящим, и нельзя было упускать возможность сдернуть ее окончательно. Абарай неосознанно, интуитивно чувствовал, что, невзирая на ранение, он должен прийти сюда. Он так долго ждал такой возможности, копил внутри неуверенность, сомнения и силы, что теперь не мог оставить все как есть. Бьякуя уже давно был для него больше чем капитан, больше чем вершина, к которой он стремился. И то ли драка в отряде, то ли полученное ранение дали толчок беспокойным чувствам. Да и тот взгляд, с которым появился Кучики на пороге комнаты в четвертом отряде, не мог не взволновать и без того переполненную переживаниями душу.
Солнце медленно клонилось к горизонту, когда Ренжи спрыгнул с парапета на поле для тренировок. Бьякуи не было видно. Лейтенант прошелся от одного конца площадки к другому, словно примеряясь, хотя и так тысячу раз бывал здесь и знал каждый камень и каждую неровность в плитах, которыми было вымощено это место. Абараю не терпелось увидеть Кучики. И если, даже скрестив с ним мечи, не удастся выяснить правды (ведь не раз они с капитаном тренировались вместе), то ждать дальше нет смысла – Ренжи уже раз сказал Кучики что думает, значит, скажет и еще раз. Только теперь уже о том, что на самом деле значит для него Бьякуя.
Лейтенант обернулся на шорох шагов. Капитан стоял в метрах десяти от него, положив ладонь на рукоять занпакто. Лицо спокойное, даже несколько отрешенное. Легкий ветер развевал полы хаори и фамильный шарф. В лучах закатного солнца нельзя было не залюбоваться его силуэтом.
- Я не буду снисходителен к твоему ранению, раз ты сам настоял на тренировке.
Ренжи в ответ только наклонил голову, уже слыша шепот клинка, извлекаемого из ножен. Сенбонзакура засверкал на солнце. Прекрасное оружие прекрасного хозяина. Ренжи переполнял восторг. В этот вечер сама судьба будто обратила на него свой взор, направляя каждое движение, каждую мысль. Именно от этого чувства, когда знаешь, что все задуманное получится, глаза Абарая горели небывалым огнем.
Вокруг закружили тончайшие осколки металла, создавая великолепную смертельную иллюзию.
- Реви, Забимару!
Бьякуя давно простил ему и то необдуманно брошенное обещание , и те чувства, которые могли бы быть между ними. Они, конечно, и теперь живут, но лишь в душе Кучики. Только для него. Отгороженные от остального мира, потому что там, за пределами крепкой клетки его воли, всякие внутренние порывы принесут одну боль. Пожертвовав собой, можно не волноваться за будущее - как всего клана, так и Ренжи. Ведь если не слухи и злые языки испортят лейтенанту жизнь, то сам Кучики станет его камнем.
Но наблюдать за Абараем на расстоянии, направлять его невидимой рукой, остаться в тени его жизни не запрещало ничто. И пусть Бьякуя не сможет дать ему свою фамилию и ввести в клан, как Рукию, но свою защиту и покровительство подарит целиком. Может, так даже лучше. В семейных интригах и родственной злобе лейтенант запутается , и даже Бьякуя не сможет всегда быть с ним рядом. А будучи свободным от формальностей, Абарай выберет только свой, единственно верный путь в жизни.
Со временем, может, и Кучики погасит разгоревшееся внутри пламя. Хотя нет, вряд ли. Кого тут обманешь? Он до сих пор любил Хисану. Только после смерти жены осталась Рукия, а если случится что-то с Ренжи, то никто не сможет заменить его. Поэтому лучше запереть чувства там же, где спит и его первая любовь.
Когда Бьякуя, стоя в кабинете Уноханы, узнал о раненых и ощутил рейацу лейтенанта внизу, он буквально исчез из комнаты. Сенбонзакура, спящий до этого внутри меча, проявил первые признаки беспокойства. То ли он откликнулся на участившееся сердцебиение, то ли на изменившуюся духовную силу хозяина. Кучики тогда было все равно. Он хоть и понимал, что раз рейацу Ренжи стабильна и находится на достаточно высоком уровне, то тот жив и с ним, вероятно, все в порядке. Да и Котецу сообщила бы, будь что-то иначе. Но ноги сами вели его к Абараю – увидеть и лично убедиться, не случилось ли чего страшного.
Не случилось. Ранено плечо, но такое быстро проходит. Бьякуя наконец взял себя в руки, видя , что лейтенант поднялся при его появлении. Сенбонзакура тоже затих, не подавая признаков недовольства. Кучики уже собирался уходить, когда Ренжи остановил его, прося не отменять тренировку. Упрямый мальчишка – каким был, таким и остался до сих пор. Капитан чуть нахмурился – не хватило, похоже, Абараю драки с одиннадцатым. Ну что же, пусть делает, как хочет. Если не чужой клинок, то занпакто Бьякуи уж точно приведет его в чувство.
Кучики пришел раньше, чем следовало. На площадке он был совершенно один. Постояв немного, рассматривая собственную длинную тень, Бьякуя в один шаг шунпо оказался на колонне – одной из многих, что кольцом окружали место для отрядных тренировок. Солнце скоро должно было скрыться за горизонтом, и его теплые осенние лучи скользили по щеке капитана. Кучики вдруг подумалось, что ночь наверняка будет холодной и, наверное, стоит приказать слугам заменить одеяла на более теплые. Хотя рядом с Сенбонзакурой он уже давно забыл, что такое ночной холод.
На соседней колонне тут же возникла знакомая фигура. Сейчас – вне стен дома – на нем была маска воина. Длинные волосы колыхались на ветру. Занпакто стоял, скрестив руки на груди и устремив взгляд куда-то в сторону.
- Ты не выполняешь своих обещаний, Бьякуя.
Кучики даже не посмотрел в сторону своего духовного меча.
- Нельзя позволять себе такие порывы, как сегодня в четвертом. Или не ты говорил мне, что забудешь своего… лейтенанта?
- Разве я не достаточно делаю, чтобы ты был спокоен на это счет?
- Сам знаешь, что нет.
- Ответь мне, Сенбонзакура, - Бьякуя был недоволен его появлением и тоном, - исполнил ли я обещание отдалить его от себя?
Занпакто устремил гневный взгляд на своего хозяина и процедил сквозь зубы:
- Да.
- Разве я каким-либо поступком показал свое к нему отношение?
- Таким, как сегодня, например?
Теперь Бьякуя повернулся к нему.
- Я уже говорил однажды, что ты слишком много себе позволяешь. Не испытывай мое терпение.
Сенбонзакура крепко сжал кулаки
- Пусть ты говоришь, что исполнил обещание. Но ты прекрасно знаешь, что это ложь. Ты продолжаешь наблюдать за ним. Не думай, что я не заметил.
- Это тебя не касается, - произнес Бьякуя ледяным тоном.
- Я думаю иначе. И если ты сам не можешь вырвать его из сердца, то я сделаю это за тебя.
Кучики не успел ничего ответить, как занпакто уже исчез в клинке. Капитан увидел, как на дороге, ведущей к стадиону, показался Ренжи. Лейтенант держал левую руку на перевязи и, похоже, не замечал присутствия Бьякуи, даже когда оказался уже на площадке. Кучики крепко сжал рукоять своего занпакто и в шунпо спустился вниз.
Повернувшийся к нему Абарай улыбался. Улыбался так, как несколько месяцев назад – до своего дня рождения – спокойно и открыто, с блеском в глазах, будто радовался солнцу, согревающему только его одного.
- Я не буду снисходителен к твоему ранению, раз ты сам настоял на тренировке.
Металл оружия засветился в лучах солнца. «Какой странный закат, - подумал Бякуя, прежде чем вызвать шикай, - Его лучи словно меняют мир вокруг… ».
- Цвети, Сенбонзакура.
Ренжи дрался отчаянно, изо всех сил. Поддерживающая повязка давно слетела с раненого плеча, а волосы растрепались, грозя вот-вот выскользнуть из стягивающего их шнурка. Форма в нескольких местах была порвана лезвиями занпакто Бьякуи, и из тонких порезов на коже сочилась кровь.
Кучики в основном защищался, не понимая тактики лейтенанта, но несколько раз использовал возможности нападения, и весьма успешно. А Абарай, в свою очередь, с новой силой наносил удар за ударом. Словно хотел пробить одному ему видимую стену, словно не тренировался с капитаном, а сражался с пустым. Однако улыбка не сходила с его лица.
Бьякуя не понимал, не видел причины. А без этого нельзя победить. Он спрашивал себя, что произошло за эти два часа с его лейтенантом, и не мог найти ответа. Один Сенбонзакура , похоже, не задумывался ни о чем, с каким-то остервенением принимая и нанося удары. Вихрь тонких лепестков неистовал, подчиненный, однако, воле хозяина. Но Кучики не раз казалось, что еще немного - и занпакто вырвется из сдерживающих его оков. Нужно было прекратить тренировку, иначе можно потерять контроль над ситуацией.
Но внезапно случилось то, чего Бьякуя никак не ожидал. Отражая очередной выпад Ренжи щитом из сотен лезвий, капитан не заметил, как без его мысленного приказа сбоку отделилась тонкая цепь лепестков и, превратившись в тонкий клинок, ударила лейтенанта сзади. Никто из сражавшихся не успел среагировать, а меч, пробивший насквозь грудь Абарая, уже снова рассыпался на осколки.
Ренжи продолжал сжимать занпакто, даже упав на колени. Он широко раскрытыми глазами несколько секунд смотрел, как растекается пятно крови на форме, а потом перевел взгляд на Бьякую. Тот стоял в нескольких метрах и казался еще бледнее обычного. Или так показалось в закатных сумерках? Наконец, словно опомнившись, Кучики быстрыми шагами подошел к лейтенанту. Ладонь, держащая занпакто разжалась, и клинок со звоном упал на каменные плиты.
Ренжи попытался подняться, но, ощутив во рту вкус крови, закашлялся, снова теряя равновесие. Твердая рука Бьякуи не позволила ему упасть. Капитан, опустившись на одно колено, поддерживал раненого.
- Тайчо, простите, я не заметил вашей атаки.
- Молчи, Ренжи.
Абарай задыхался от подступающей крови и в тоже время не верил, что Кучики стоит рядом с ним так близко. Он сдерживал кашель, чтобы кровь не попала на белоснежное хаори, на фамильный шарф, на его руки. И когда тонкие пальцы отодвигали косоде лейтенанта вниз, чтобы осмотреть рану, Ренжи схватил Бьякую за запястье, не позволяя прикоснуться.
- Не надо, тайчо – испачкаетесь.
После этих слов мир вокруг словно замер – капитан не двигался, не пытался высвободить руку, не сказал ни слова в ответ. И когда Ренжи поднял на него глаза, то увидел взгляд Бьякуи, устремленный куда-то вниз. За несколько мгновений Абарай тысячу раз пожалел о сказанном – столько немого отчаяния и безысходности было в лице Кучики, что казалось, будто ранен он, а не лейтенант.
Сердце в груди сжалось, когда он понял, чего добился. Хотел в битве сорвать маску с лица капитана? Так вот оно – перед ним, настоящее. От этого хотелось кричать. Умолять его забыть последние необдуманные слова, продиктованные глупостью.
- Рана серьезная. Позволь мне осмотреть ее, пока не прибыл кто-нибудь из четвертого.
Тихий голос Кучики достиг вершины нервного напряжения. Подступившие слезы сжали горло, мешая вырваться первым словам.
- Простите … меня, тайчо! Это из-за меня…
- За что мне прощаться тебя, Ренжи? – Бьякуя не смотрел на него. - Мой меч ранил тебя, потому что я потерял контроль, допустил ошибку…
- Нет! – Абарай задохнулся в приступе кашля, который больше не мог сдерживать, - Не вы виноваты. Я хотел… как и тогда… доказать…
Кучики поднял на него непонимающий взгляд.
- Помните, у вас в поместье летом? Мне показалось, что там вы были другим… настоящим.
- Я не понимаю.
- Я сам, тайчо, кажется, не понимал. А теперь знаю, что вы для меня значите. Простите, что все это время молчал.
- Ты не знаешь, о чем говоришь, - голос Бьякуи почти превратился в шепот.
- Знаю, капитан. Теперь знаю. Я видел ваши глаза и тогда, и сейчас.
Внутри у Кучики все будто заледенело. Когда он увидел рассыпающийся меч, направленный не его рукой, кровь, хлынувшую из раны, и Ренжи, падающего на колени, его дыхание остановилось. Он чувствовал только холод в висках от ни с чем не сравнимого страха. Бьякуя, не раздумывая, оказался рядом с лейтенантом. Перед глазами была только рана в груди, нанесенная его занпакто.
- Тайчо, простите, я не заметил вашей атаки.
Нельзя давать ему говорить, потому что ранение сквозное, и, судя по шипению воздуха, задеты бронхи. Хладнокровие постепенно возвращалось к Кучики, и только дыхание было чуть учащенным, говоря об истинном волнении. И зачем он только согласился на эту тренировку? Ведь по его вине Ренжи пострадал. Помочь, быстрее… закрыть рану хоть своей рукой.
- Не надо, тайчо – испачкаетесь.
Удар произнесенной фразы пришелся в самое сердце. В другой ситуации можно было бы удивиться, как всего несколько слов могут изменить мир вокруг - к примеру, от безмятежного счастья окунуть в самые глубокие реки страданий. Но сейчас, чувствуя, как чужие пальцы сжимают онемевшую руку, оставалось только держаться изо всех сил.
Вот , значит, каким он был все это время в глазах своего лейтенанта. Вспомнились и слова Сенбонзакуры о том, что такой, как Кучики, не может дать ничего, кроме разочарования. Но сколь больно не было в те минуты капитану, эти чувства словно не выдержали напряжения, растворяясь в нахлынувшей волне безысходности, пустоты и невыраженного отчаяния.
Бьякуя смог взять себя руки – огромную роль сыграла многолетняя выдержка характера – и с его ладони слетела черная бабочка. Послание в четвертый было отправлено.
Ренжи все тяжелее опирался на плечо Кучики. Ноги слабели, и если бы капитан не держал его, то плохо бы пришлось лейтенанту в такой ситуации. Его кровь все-таки попала на одежду Бьякуи, но тому было все равно. Он лишь вслушивался в то, что пытался сказать ему Абарай.
- Вы тогда в поместье поставили меня на место. И были правы. Но помните, перед тем спросили, зачем я делаю все это. Я тогда не ответил…
Бьякуя молчал. Какая-то часть его не хотела знать ничего, потому что это могло стать лишним, разрушить так долго выстраиваемые убеждения в правильности избранного пути. Поколебать и без того шаткую уверенность в собственной правоте. Слова лейтенанта могли задеть его больнее, чем самый острый меч. И капитан надеялся, что Ренжи одумается и замолчит.
- Ты не знаешь, о чем говоришь, - снова чуть слышно повторил Кучики.
- Знаю, капитан, и чтобы сказать вам это, я готов быть раненым еще сотню раз. Ведь как ни крути, а только сейчас вы слушаете меня.
Абарай снова закашлялся.
- Поэтому, тайчо, я хочу, чтобы вы знали. Вы для меня значите гораздо больше, чем капитан, и даже чем та мечта, к которой я стремился все эти годы.
- Молчи, Ренжи.
«Не дать ему говорить», - единственная мысль билась в голове Кучики. Он не хотел слышать.
- Да вы и сами уже, наверное, все поняли, капитан, раз не хотите, чтобы я сказал это вслух. Только почему? Я же не противен вам. Я это и тогда заметил. А сейчас только убедился еще больше.
Бьякуя , наверное, не выдержал бы больше, он не мог смотреть в глаза Абараю, хотя открытый взгляд того был устремлен прямо на него. Не мог больше слышать его голос.
В эту минуту на стадионе из шунпо появились несколько шинигами четвертого. Кучики закрыл глаза. Теперь он мог не слышать, мог не видеть, мог играть свою привычную роль. Битва окончилась.
Заметив, что они больше не одни, Абарай замолчал. Этого промедления хватило, чтобы Бьякуя , передав его медикам, отошел в сторону. Ренжи позвал его несколько раз, но капитан отвернулся и поэтому не видел, как лейтенант беззвучно прошептал что-то. Но было слишком поздно.
Густые сумерки уже окутывали все вокруг, скрывая собой и новые выбоины на плитах стадиона, и пятна крови… Даже силуэт стоящего над своим занпакто капитана казался каким-то нереальным на фоне каменных колонн и темного осеннего неба.
-
-
27.02.2010 в 14:54-
-
27.02.2010 в 18:49реально интересно узнать,что дальше будет=))
-
-
27.02.2010 в 19:00-
-
27.02.2010 в 19:02-
-
28.02.2010 в 16:58Автор, не пугайте так), Ваше произведение радует всё больше и больше. Спасибо
-
-
28.02.2010 в 17:10