Наоборот.

[Laora]

Название: Наоборот
Автор:  Laora
Фандом: Bleach
Персонажи: Йоруичи|Сой Фон
Категория: джен
Размер: драббл
Рейтинг: G
Жанр: аллегория
Предупреждение: возможен ООС
Саммари: У Сой Фон была кошка...
А может, наоборот?

У Сой Фон была кошка.
Чёрная, величественная и грациозная, она пила молоко из поставленного на стол блюдечка — аккуратно, не расплёскивая, не проливая ни капли. Сой Фон смотрела, как она пьёт, и забывала дышать.
Иногда кошка позволяла вычёсывать свою шерсть специальной мягкой щёткой. Сой Фон проводила ею вдоль тельца медленно и уверенно, а кошка лежала на её коленях — тёплая, живая, неожиданно доверившаяся.
Стоило Сой Фон задуматься об этом доверии, и у неё что-то екало в груди.
По ночам Сой Фон выходила на охоту — она называла это так, — и кошка шла вместе с ней. Ненадолго, не особо охотно — будто делая одолжение.
Вдвоём было легче встречать нежеланное утро — врага всех, кто скрывается в тени, — чтобы потом, на закате, снова выйти из уютного жилища.
На фоне заходящего солнца силуэт Сой Фон казался рваным, резким, на удивление неправильным; но плавные линии кошачьего тела неподалёку дополняли картину, придавая ей болезненно-острую завершённость.
Днём они спали в одной кровати, одинаково свернувшись клубком, бессознательно повторяя движения друг друга.
Бывало, по вечерам Сой Фон казалось, что она не сможет встать. Тогда кошка бралась зубами за кольца, прикрепленные к косичкам Сой Фон; подъём.
Эта кошка никогда не виляла хвостом — не собака. Ни к чему привлекать внимание.
В ней был целый мир — ночной, необъятный, звёздный. Весь мир Сой Фон.
У Сой Фон была кошка…
А может, наоборот?

@темы: фанфикшен

---

Ночные слезы.

[Laora]

Название: Ночные слезы
Автор:  Laora
Фандом: Bleach
Персонажи: Бьякуя/Рукия
Категория: гет
Размер: драббл, 280 слов
Рейтинг: PG
Жанр: романс
Краткое содержание: О таком не рассказывают.

О таком не рассказывают.

***

Когда он просит ее надеть цветастое кимоно, она не понимает. В его взгляде — боль; и, увидев эту боль, она соглашается.
Ее согласие, впрочем, не распространяется на все. С раннего детства привыкшая защищать себя сама, она бьет сразу же, как только его рука ложится ей на грудь; вернее, пытается ударить. Он вовремя делает шаг назад; от пощечины его это не спасает.
Так они и стоят друг напротив друга — она, растрепанная уличная девчонка в чужом кимоно, и он — сама холодность, само великолепие… прижимающее руку к отпечатку ее ладони, который наливается красным.
Наверное, интуитивно она чувствует, что нужно сказать:
— Я не та, кого ты хочешь видеть! Не пытайся… заменить!
Когда его лицо принимает недоуменное, почти растерянное выражение, она бежит прочь. Как можно дальше — от него.

***

О таком не рассказывают. Да и некому — не Ренджи же. Не хватало еще, чтобы он пошел бить морду собственному капитану; капитан сам его до полусмерти изобьет. В лучшем случае.
И не Ичиго — об этом даже подумать смешно. С чего бы это с ним на такие темы разговаривать? С ним хорошо, тепло, и воспоминания о прошлом тут совершенно ни к месту…
Они вообще ни к месту. Лучше забыть все, будто ничего и не было.

***

В первый раз Рукия вспоминает, когда брат защищает ее от удара.
Во второй — когда вместо нее сражается с Арониеро в Уэко Мундо.
В третий раз она приходит к нему сама, ближе к ночи.
На ней шелковое кимоно — черное, с цветочным узором. Вишневые розы, лиловые лепестки — ничего общего с пастельным кимоно Хисаны.
И ноги у нее другие — босые ступни вместо белых таби; все, все по-другому, прощайте, ночные слезы.

***

О таком не рассказывают.
Есть тайны, общие только для двоих.

@темы: гет, фанфикшен

---

Теоретики.

[Laora]

Название: Теоретики
Автор: Laora
Фандом: Bleach
Пейринг/Персонажи: Зараки/Унохана
Категория: гет
Размер: драббл, 212 слов
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Дисклеймер: Все права принадлежат Кубо
Саммари: по заявке: Кенпачи/Унохана. Давать советы по воспитанию Ячиру-младшей.

— Ни в коем случае нельзя предоставлять ребенка себе самому, — говорит Унохана с легкой полуулыбкой. Кенпачи слушает, — возражать ей он никогда не смеет.
— Нельзя баловать его и позволять ему есть все, что хочется, — продолжает Унохана. — Диета должна быть максимально продуманной, график питания — четким. Разумное количество углеводов, белков и жиров…
Кенпачи хочется зевнуть, но сделать это означает прервать Унохану. О последствиях лучше и не задумываться.
— С ребенком нужно регулярно гулять, — продолжает Унохана, и Кенпачи немного расслабляется. Что-то, а гулять он с Ячиру-младшей гуляет. — При этом лучше не брать его на руки.
Следующие певучие слова — как удар под дых. Когда они вместе, Ячиру-младшая всегда ездит у Кенпачи на спине.
— А теперь, — продолжает Унохана, слегка сдвигая тонкие брови, — капитан Зараки, будьте так любезны объясниться. По какой причине вы задаете мне такие вопросы? Следует ли понимать, что вы решили завести ребенка?
Кенпачи открывает рот. Такого поворота он не ожидал — даже от Уноханы.
— В таком случае вам лучше привести ко мне предполагаемую мать, — в глазах Уноханы появляется опасный блеск, — на обследование.
Что-то подсказывает Кенпачи, что с этого обследования никому не суждено вернуться.
Опасную паузу прерывает Ячиру-младшая, влетевшая к Унохане; Ячиру-старшая моментально отвлекается, добреет на глазах и достает печенье. Вредное и выбивающееся из графика питания, несомненно.
Кенпачи хмыкает: Унохана, как и он, знает о воспитании детей лишь в теории.

@темы: гет, фанфикшен

---

Бархатный сумрак.

[Laora]

Название: Бархатный сумрак
Автор:  Laora
Фандом: Bleach
Пейринг/Персонажи: Рукия/Ренджи/Бьякуя
Категория: гет, слэш
Размер: драббл, 368 слов
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: — Ты знаешь, Ренджи, — как-то сказала Рукия, зарываясь в его волосы тонкими пальцами, — вы похожи.
Примечание/Предупреждения: ООС, тройничок, постканон

Кайен-доно больше не смеется.
У него были зеленые глаза — цвет морской волны, и занпакто он высвобождал со словами «подними моря до небес, Неджибана», и, наверное, будь в ту страшную ночь рядом брат... или хотя бы Ренджи...
Может, Кайену-доно не пришлось бы умирать.
Но он мертв и больше не смеется, а она, Рукия, уже не заморенная худая девушка, неловкий новобранец, как когда-то. Теперь она стала сильной и дерется как мужчина. Лучше мужчин.
Капитан Укитаке, с его на удивление молодым голосом, прочит ей вслед за постом лейтенанта свое место, а Рукия все думает: Кайен-доно больше не смеется.
В отличие от Ичиго.
Останься она с Ичиго, круг бы замкнулся, но Рукия отпустила прошлое.

***

— Ты знаешь, Ренджи, — как-то сказала Рукия, зарываясь в его волосы тонкими пальцами, — вы похожи.
От этих слов почти захотелось смеяться — потому что тот, с кем она его сравнивала, не был похож вообще. Может, если бы с Ичиго, а так...
Но не с Ичиго ведь ей его сравнивать, в самом-то деле, не Ичиго третий лишний в их постели, с тех самых пор, как стали парой. У Ичиго — своя семья.
А у Кучики Бьякуи — нет. Рукия и есть его семья. И Ренджи.
И ничем они не похожи. У Бьякуи пальцы тонкие, как у девушки, а слова острые, будто грани Сенбонзакуры. Даже кровь не красная — черная, как ночь, и очень холодная.
Но Рукия все равно сравнивает. Может, даже путает их иногда, когда они втроем в постели, вот как сейчас.
«Не везет мне с этими Кучики», — обреченно подумал Ренджи. Провел языком по щеке Рукии — влажной и соленой. Рукия загнанно дышала, а еще вздрагивала — медленные ласки Бьякуи заставили ее раскрыться, как бутон чайной розы, заметаться лихорадочно, чуть ли не впадая в буйство.
Дело было не в его реацу. Только в том, что это был он, в том, что он делал с ней: Ренджи бы так не сумел — никогда.

***

Иногда по ночам Бьякуе кажется, что ужас, пережитый им в бою однажды, вернулся — но в такие ночи Рукия находит его руку своей, и страх отступает.
Иногда вокруг становится слишком темно, но в этом мире подступающей тьмы есть волосы Ренджи — единственное яркое пятно, и Бьякуя цепляется за них, желая не то удержаться на краю, не то лишить цвета.
Тогда тьма становится бархатным сумраком — одним на троих.

@темы: яой/слэш, гет, фанфикшен

---

Два сотника про Орихиме.

[Laora]

Название: Богиня
Автор:  Laora
Фандом: Bleach
Пейринг/Персонажи: Гриммджо/Орихиме
Категория: джен, намек на гет
Размер: драббл, 121 слово
Жанр: пропущенная сцена
Рейтинг: G
Краткое содержание: Она вернула ему руку без возражений.
Примечание/Предупреждения: возможен ООС

Она вернула ему руку без возражений, молча. Он мог только стоять и смотреть: такая сила есть разве что у бога. Юная богиня с волосами цвета теплого меда, подумал бы Гриммджо, умей он мыслить такими возвышенными категориями.
Но он не умел — точно так же, как она, к примеру, не умела ненавидеть. Она вернула ему былую силу вместе со статусом в Эспаде, и это Гриммджо вполне устроило. А что мысль шевельнулась: тот, кто поднялся выше остальных, достоин лучшей женщины, почему бы и не богини... Да чем они, женщины, вообще интересны?
Может, тем, что с ними можно слиться иначе, не поглощая?
«Женщина».
Прежде Гриммджо никогда не задумывался о скрытом значении этого привычного слова.
Арранкары очень похожи на людей — до богов им по-прежнему далеко…

Название: Темная Мадонна
Автор:  Laora
Фандом: Bleach
Пейринг/Персонажи: Улькиорра/Орихиме
Категория: джен, намек на гет
Размер: драббл, 96 слов
Жанр: пропущенная сцена
Рейтинг: G
Краткое содержание: — Ты похож на моего брата, — говорит Орихиме ему в Лас Ночес.
Примечание/Предупреждения: возможен ООС

— Ты похож на моего брата, — говорит Орихиме ему в Лас Ночес.
И Улькиорра чувствует… что-то.
Ненависть? Ревность?
Эмоцию.
Эмоции мешают.
Он похож на ее брата, ну и что; а сама Орихиме похожа на ребенка. Роскошное тело, женская красота — и умственное развитие, остановившееся в районе десяти лет. Она не может сама о себе позаботиться.
— Это отвратительно, — говорит Улькиорра, глядя Орихиме в глаза.
Нет, не на ребенка она похожа — на Мадонну. Улькиорра видел изображения этой женщины в странных домах, когда открывал гарганту, и знал, как ее зовут.
Мадонна — звучит красиво.
Конечно, Улькиорра даже не подумает называть Орихиме так.

@темы: гет, фанфикшен

---

Не белое.

[Laora]

Название: Не белое
Автор:  Laora
Фандом: Bleach
Пейринг/Персонажи: односторонний Бьякуя/Рукия
Категория: гет
Размер: драббл, 515 слов
Жанр: ангст
Рейтинг: PG
Предупреждения: ООС
Краткое содержание: Рукия слишком сильная. Она может идти сама.

— Найди ее.
Бьякуя смотрит, понимая, что теряет ее — единственную, кого по-настоящему любил.
— Найди мою сестру, — говорит Хисана. Неожиданно добавляет, прикрыв глаза: — Я ведь не могу оставить тебя одного.

***

Они не были похожи. Ничем. По-разному смотрели и говорили по-разному; жесты, интонации — все иначе.
Ничего общего.
Внешность? Возможно.
Кучики Бьякуя прекрасно знал, что внешность бывает обманчива.
Они не были похожи.
Бьякуя не мог понять, интригует его это или раздражает.

***

У нее был приятный голос. Она восхищалась им, своим сиятельным «старшим братом», и благодарила, а ему было страшно на нее посмотреть. Он видел ее талант, хотел, чтобы она блистала, чтобы оставалась рядом — и вместе с этим успокаивался, только когда она находилась далеко. Как можно дальше.
И на то была своя причина.
Все началось с цветастого кимоно, которое Рукия надела в выходной.
Бьякуя честно не смотрел на нее и тогда. Старался не смотреть, игнорировать или хотя бы цепляться взглядом за отдельные детали: ее судорожно сжатые руки, прикушенные до крови губы, слишком глубокий вырез.
Не Хисана. Нет.
Для Бьякуи Хисана осталась вечной невестой, умирающей и одновременно приносящей смерть; Рукия была другой.
Рукия носила черное, не белое.
Цветастое кимоно — это было против правил, последний штрих, заставивший все осознать.

***

Это ужасно — убивать того, кого любишь.
Даже нет. Ужасно — слишком слабое слово.
Бьякуя любил Хисану — так, как никого.
И сейчас не мог вспомнить даже ее лица.
При попытке представить ее, слабую, нежную, в кимоно пастельного оттенка — перед глазами неизменно возникала Рукия.
Сильная. Резкая. В форме синигами.
Вроде бы похожа, но — другая. Совсем.
Когда Рукия расстраивалась, ее голос дрожал. Слез в глазах не было — трудное детство. У Хисаны, наверное, тоже…
Или нет?
Он почти ничего не знал о Хисане.
О Рукии он знает даже слишком много.
Она слаба как синигами. Недостойна — но это пока. Она будет становиться все сильнее и сильнее, пока, наконец, полностью не раскроет свой потенциал.
Почему она должна быть синигами?
Такая работа — не для нее. Слишком хрупкая. Даже в мирное время — непосильно, а уж сейчас, когда стали появляться эти странные Пустые...
Зато так — можно не видеть ее часто.
Так — может, ее не станет вообще. И можно будет забыть. Забыться.
Не помнить о том, с какими чувствами она рассказывала Кийоне о лейтенанте своего отряда.
Не видеть того, каким взглядом она его провожает — несмотря на то, что он давно женат.
Хисане требовалась его рука, чтобы опереться.
Рукия слишком сильная. Она может идти сама.

***

Он был похож на того, кого она любила — только и всего.
Он был похож…
Лучше бы она умерла.

***

На самом деле Бьякуя уже давно подозревал — и сам поражался бессмысленности своих подозрений.
Ведь не могло же ничего быть — между Рукией и этим риока, между Рукией и Ренджи, между Рукией и…
Бьякуя никогда ничего не замечал — она не давала повода для подозрений. Только улыбка на ее лице, проскальзывающая редко, в те краткие мгновения, когда все же забывалась, говорила о многом.
Он знал: если узнает — не простит ее.
Он знал: если она попросит прощения… если…
Но Рукия никогда не извинялась за то, в чем, как он считал, была ее вина.
Рукия не знала.
Поэтому Бьякуя и был готов казнить ее — не за ее проступок, за пренебрежение его чувствами.
Но, как всегда, не смог.

@темы: гет, фанфикшен

---

Иллюзии.

[Laora]

Огромное спасибо Zetsuai89 за классную иллюстрацию к фику!

Название: Иллюзии
Автор:  Laora
Иллюстратор:  Zetsuai89
Фандом: Bleach
Персонажи/Пейринг: Шухей/Рангику, намек на Хицугая/Хинамори
Категория: гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: приключения, психоделика
Размер: миди, 10 200 слов
Саммари: Рангику получает неофициальный отпуск и отправляется на грунт. Правда, отпуск на деле таковым не является: подозрительный район, который им с Шухеем и Хицугаей нужно проверить, преподносит внезапные сюрпризы.
Примечания: фанфик написан на Bleach MiniBang-2014
Предупреждения: ООС

— Похоже на отпуск, — сказала Рангику и улыбнулась, чувствуя, как болят уголки губ от этой улыбки. Момо несмело улыбнулась в ответ. Это было похоже на отражение в зеркале, но сейчас Рангику не хотелось думать о том, насколько они похожи.

Ей часто хотелось избавиться от мыслей радикальным путем — выпить вместо саке кислоты, к примеру. Когда внутренности превратились бы в кипящее месиво, обнажив скелет, — она не смогла бы ни о чем думать.

Есть боль, от которой умираешь сразу. Есть и такая, которая грызет тебя день за днем, изнутри, пока не взвоешь. Каждый день человек — или шинигами — вынужден бороться с такой болью. Более того, она — доказательство того, что он еще дышит.

Но ведь есть и другие дни. Рангику помнит.
Больнее всего, когда тот, с кем было хорошо, в ком заключался смысл жизни, оказывается предателем. Это убивает веру не только в него, даже не в людей в принципе — в себя.

А жизнь все течет дальше, и нельзя ни отказываться от своих обязанностей, ни показывать слабость — ради других. Возможно, не будь Рангику шинигами, она решилась бы поделиться с кем-то.
Вот только с кем? Она никого не хотела утомлять своими проблемами. И уж тем более не Момо, которая и так только-только оправилась.

— Вас направили на грунт, Мацумото-сан?..
— Да. Ничего особенного. Маленькая проверочная миссия. Развлекусь на полную! — Рангику подмигнула, Момо покраснела слегка и нахмурилась:
— Опять напьетесь? Нехорошо пренебрегать служебными обязанностями, Рангику-сан.

Момо была старательной и такой же строгой в некоторых вопросах, как капитан десятого отряда. Они подходили друг другу, как зима и весна, но об этом Рангику никогда не сказала бы вслух.

— Не буду пренебрегать, — пообещала Рангику, почти смеясь. К глазам подступали слезы, но она давно научилась не давать им волю. Иначе не выжила бы.

Напиться и обзавестись красивой одеждой — хороший выход. Не радикальный. Видно, потому ей и миссия такая досталась — не она одна это понимала.
Если так и дальше пойдет, она не сможет работать. Нужно взять себя в руки, отдохнуть и вправду, как в отпуске, поверить, что мир лучше, чем кажется.

Получи и впрямь Рангику отпуск — упала бы духом. Рутина, каждодневная и неизменная, спасала ее очень долго; а так отпуск замаскирован дурацкой миссией, и совесть чиста.

Момо кивнула, на удивление серьезно, — девочка, хорошенькая, как картинка. За такую всегда найдется кому постоять, такая не будет одинока. Даже если сама не поймет.

— Хорошо вам отдохнуть, — сказала Момо вдруг. Рангику медленно кивнула.

В следующий момент Момо сорвалась в шунпо.

Отпуск, подумала Рангику.
Она больше не улыбалась. Некому было смотреть.
Только теперь она поняла, насколько устала за все эти годы.

Отпуск — это время, когда ты никому не нужна.

***

— В отпуске? — уточнил Шухей.
Хицугая кивнул.
— А нам, значит, ей надо помочь? Рангику-сан.

— Двенадцатый отряд сообщает: в том районе нечисто. Миссия, с которой Мацумото направили на грунт, была по большей мере предлогом. Но теперь… — Увидев, какое мечтательное выражение приняло лицо Шухея, Хицугая осекся на полуслове.

Не сказать, чтобы он совсем уж не понимал. Его могли считать ребенком, но понятие «ребенок» в Готей-13 было очень относительным. А с Мацумото шанс понимать столько, сколько положено ребенку, и вовсе стремительно приближался к нулю.

У Хицугаи с Мацумото вообще были странные отношения. Она раздражала его до жути, но вместе с тем променять на другого лейтенанта он бы ее нипочем не согласился. Она прикрывала ему спину в бою и регулярно пыталась споить в мирные дни, забывая о том, что он не пьет, в отличие от некоторых.

Он использовал банкай, чтобы наказать ее, когда она чистила ногти вместо того, чтобы убирать.
Она тайно его фотографировала и похвалялась перед всеми его фотографиями.
Он разбирался вместо нее с документацией.
Она на грунте учила его убирать мусор — раздельно.
Он все время раздражался, а она заливала бумаги зеленым чаем; Хицугая никогда бы не признался, что порой пьет зеленый чай из ее чашки.
Она относилась к нему с восхищением.
Он за все перед ней извинялся и благодарил ее; она кричала, испугавшись за него в бою.
Он отвлекался от своей битвы, когда она была ранена, а когда побеждала — становился куда увереннее.

Однажды она подкралась к нему сзади и прикрыла глаза ладонями: «Угадай, кто», а когда угадал — обняла, прижимая к груди, так, что вырваться не было никакой возможности, и в ответ на раздраженное рычание попросила разрешения сходить в магазин.
Он, как всегда, все ей простил и разрешил; слаб был капитан Хицугая к своему прекрасному лейтенанту, слаб. Да и кто бы взялся его винить?..

Уж точно не Шухей, у которого даже голос мягче становился, когда он говорил с Мацумото. Если в группе шли — он всегда выбивался вперед, заслонял ее собой.
Она же, наоборот, норовила отстраниться, будто доказывала — я сильнее, я со всем могу справиться. Она несла в себе тайну. Потому могла быть сколь угодно беззаботной, а Шухей даже не решался усмехнуться при ней. Пытался смотреть на нее только как на товарища. В мирные времена — всегда за ее спиной; незаметно.

Потому что не было решимости взглянуть ей в глаза.

В общем, Хицугая понимал Шухея лучше, чем тот сам себя понимал. Но прочищать мозги ни ему, ни Мацумото не собирался. Сами разберутся, дурацкие «взрослые».

— Чувствую я, — пробормотал Хицугая, — что нас попросту тоже отправляют в отпуск.
— Остальные и так в отпуске, — подсказал Шухей. — Большинство. Кроме нас, и послать на грунт-то некого. К Рангику-сан.
— Что нас послали — это верно, — глубокомысленно согласился Хицугая.

***

— Школьная форма?! — Хицугая завелся вполоборота. — За что?!
— Не жалуйтесь, капитан, у меня тоже такая, — Рангику прошлась в своей форме туда-сюда. Выглядела она просто ослепительно. Шухей незаметно вздохнул и отвел взгляд.

«Друзей у меня нет, а вот людей, готовых по первому требованию приехать и распить со мной бутылку саке — навалом», — так она говорила, наверное. Или так думала, зазывая его на очередную попойку, с которой ее иногда приходилось уносить, если не у нее пили.

Как-то раз они вместе пили красное вино.

Шухей не любил красное вино. Он вообще с подозрением относился к «гайдзиновским» напиткам, всем им предпочитая проверенное саке, но за возможность остаться с Рангику наедине готов был выпить любую отраву.
В тот день он был единственным ее собеседником и безнаказанно смотрел на нее, пока она бормотала что-то о хурме и в упор ничего не замечала, воплощенная невинность.

Не замечала и сейчас.

— Вам правда не нравится?.. — Рангику посмотрела на уныло внимающего Хицугаю и вздохнула: — Ничего не поделаешь. Придется пойти в магазин. Капитан, вы ведь составите мне компанию?

— Только не это, — счастливым Хицугаю было не назвать.
— Я могу пойти с вами, Рангику-сан.
— Ну уж нет! Ты, Шухей, остаешься дома, на хозяйстве, — Рангику лукаво прищурилась. — Кому-то ведь потребуется приготовить ужин. Да и в квартире кому-то остаться нужно, я снимаю ее всего неделю, и меня два раза уже чуть не ограбили! Притом украсть пытались мое нижнее белье. Безобразие!
— Мацумото! — То, что Рангику говорила вслух о нижнем белье, ее суровому капитану явно не пришлось по вкусу.

Познания в приготовлении пищи у Шухея были самые что ни на есть скромные. В еде он был вообще неприхотлив и предпочел бы обойтись без таких испытаний.
Но его просила Рангику.

***

— Спасибо. — Рангику очаровательно улыбнулась продавцу и обратила взгляд к груде своих покупок. Ничего, подходящего для капитана, они так и не нашли. Зато Рангику присмотрела немало вещей, которые подошли ей. Капитан бухтел, как старик, — так он в основном с ней и общался, за исключением случаев, когда начинал орать, например, застав ее в своем кабинете с Шухеем и выпивкой. Объяснять, что выпивку принес Шухей, не имело смысла — капитан все равно не верил… и, в общем-то, правильно поступал.

— Ты точно не заметила ничего необычного? — настойчиво спросил капитан.
— Ничего, кроме онсенов, — пропела Рангику. — Но онсены — дело тоже довольно-таки обычное, капитан, как считаете? Не желаете ли сходить со мной в один из них?
— Шухею предложи.
— О, ну что вы!

— Боишься, что он согласится? Или не находишь его достаточно милым? Его ты тайком не фотографируешь. — Если бы взгляд капитана мог убивать, Рангику давно бы была мертва, но она уже успела к подобным взглядам привыкнуть.
— Совершенно неважно, каким я его нахожу, — сказала легкомысленно. — Пойдемте… Капитан! Что вы делаете?

Вместо ответа Хицугая продемонстрировал ей пакеты с покупками. Под их тяжестью он едва ли не сгибался.
— Что вы, капитан! Я сама справлюсь!
— Заткнись! — красный, как пожарный кран, Хицугая потопал к выходу.
Женщина-консультант проводила их понимающим взглядом: красавица старшеклассница и обожающий ее уверенный ученик младшей школы, наверняка отличник…

***

— Фартук. С кроликом Чаппи. — Хицугая присмотрелся внимательнее. Ему нужно было убедиться, что зрение его не обманывает.

Шухей едва уловимо нахмурился и протянул Хицугае палочки:
— Где Рангику-сан?
— В душе. Ты и правда что-то приготовил? — Поверить в это было сложно. Единственный раз, когда Хицугая застал Шухея за готовкой, тот помогал Мацумото и счастливым тогда не казался. Было похоже, что ему скучно.

Хицугая искренне сомневался, что Шухей вообще умеет готовить. С другой стороны, есть приготовленное им было всяко лучше, чем питаться едой Орихиме Иноуэ. Хотя Мацумото, помнится, и еда Орихиме понравилась… и плохо ей потом не было.

— Капитан, вы не видели полотенце? — Мацумото появилась на кухне будто бы из ниоткуда. Хотя шунпо в гигае точно использовать не могла.
— Мацумото, — Хицугая не стал оборачиваться — он понял все по остановившемуся взгляду Шухея. — Оденься.

— Что? Ой, точно. — Мацумото пошлепала назад в ванную. Явно медленнее, чем могла бы; Хицугая мог по движению зрачков Шухея вычислить амплитуду, с которой Мацумото покачивала бедрами.
— Капитан! — Шлепающие шаги остановились. — А вы не хотите принять ванну со мной вместе?..
Из носа Шухея потекла обличающая струйка крови.

***

Домашний наряд Рангику-сан мало отличался от наряда Евы. Что за Ева такая, Шухей не знал, просто выражение было удивительно кстати.

После вчерашнего инцидента с душем Шухей решительным образом не мог выбросить Рангику-сан из головы. А ведь честно пытался, после нее посетив душ и там в одиночестве обдумав удивительный запах ее кожи, каким бы он мог быть в любви, смуглой, сонной, длинноногой, восхитительной стройности, томно рассыпанных русалочьих волос…

Все было из-за ее родинки.
Из-за ее проклятой родинки — мушки под нижней губой.
Грудь тоже, ясное дело… Но грудь — это уже потом. А начиналось все всегда с мушки. После вчерашнего оторвать от этой мушки взгляд не получалось никак. Смотреть Рангику-сан в глаза Шухей не рискнул.

С утра следующего дня капитан Хицугая умчался проверять подозрительный район самолично. Рангику он в таком деле не доверял, а Шухей не доверял себе, потому что оставаться в одной квартире с Рангику ему было решительно противопоказано. Тем более что одета она была так… скорее раздета. Да еще и весь день расхаживала туда-сюда, то размышляя о приставочных играх, которыми на грунте увлеклась, то проводя диковинные косметические процедуры, в смысл которых Шухей предпочитал не вникать.

Он не был уверен, что вообще во что-то сумеет сейчас вникнуть.
Короткие шорты с пояском и открытый зеленый топ больше обнажали, чем скрывали. Вдобавок, из-под топа виднелось черное кружевное белье. Шухей не удивлялся тому, что это белье у Рангику пытались украсть. Он сам был близок к тому, чтобы попытаться. И популярное развлечение на грунте — просмотр телевизионных программ — мало помогало. Рангику в этой квартире для него было слишком много, а запах ее кожи заставил уже пару раз отлучиться в ванную.

Дело уже шло к вечеру, когда пытка Шухея закончилась.
— Капитан нас зовет, — сказала Рангику, зайдя в комнату, где Шухей по-прежнему пытался смотреть телевизор. На этом диване он и ночь провел, всецело оправдывая звание «мужика, который не отлипает от дивана». — Он нашел что-то интересное.

Шухей приподнялся с дивана. Рангику покинула гигай раньше, чем он, и ушла через окно. Нужно было следовать за ней…
— М-м, — грудной женский голос отвлек Шухея.
Опустевший гигай смотрел на него глазами Рангику и совершенно непристойно… облизывался. Будто еду какую заметил.

— Э-э, — глубокомысленно изрек Шухей, а потом гигай Рангику повалил его на тот самый диван и фамильярно приобнял одной рукой, другой потянувшись к поясу.

Прямо перед глазами Шухея оказалось декольте Рангику — к меносам, это ведь не Рангику!
Но и с Рангику раньше бывало нечто подобное, и в такие минуты мир Шухея пошатывался.
Именно так — дрожал, как алкоголик со стажем.

Рангику была единственной, кто не покачивался в расшатанном мире Шухея. Может, потому, что пила много и охотно («Ты всегда уходишь, Гин»), и научилась сохранять ровную походку. Высоко вскинутая голова, грудь колесом; последняя подруга Шухея говорила — ой, не завидую грудастым, так плечи устают, — летящие по ветру солнечные волосы. Le Soleil, обронил как-то образованный Кира… И добавил что-то про своего капитана, неразборчиво.

Он не доверял ей.

А Шухей готов был за нее жизнь отдать, если бы попросила. Только зачем ей его жизнь? Ее мир твердо стоял на ногах, что бы в нем ни происходило.

Сжать бы в пальцах ее волосы — светлая путеводная нить, а шарф убрать к меносам, думал Шухей иногда. Глупый, розовый, мешает.

А потом в мире Шухея все перемешалось с концами. К тем самым меносам оборвалось — то, что оставляет шрамы, так на то он плевать хотел. Нападение необнаруженных Пустых — ерунда. То, что придурок с павлиньим мечом высосал реацу — плюнуть и растереть. Проигрыш — предвестие новых побед, не они расшатывают мир.

То, чему доверяешь и что потом ко всем Пустым летит — вот оно. Мир шатается, шатается, а Шухей идет дальше, делает вид, что ничего не замечает. А потом — полуобнаженная грудь, родинка под пухлыми приоткрытыми губами… Волосы — как свет. И шарф этот проклятый.

— Эй, Шухей, иди к нам! Эй, Шу…

Губы — влажные. И сама зовет.
Сдержаться. Отстраниться. Иначе…
Может быть плохо. Очень.

Говорят, что смотреть, как объект его страсти флиртует с кем-то другим, может либо очень хороший и терпеливый человек, либо скрытый маньяк. И первым Шухей не был. Про себя это знал точно. Он всю жизнь сдерживался, чтобы не выпустить то, темное, злобное, наружу. Лучше быть неудачником, чем потерять контроль.

Это ведь не Рангику. Это гигай. Ничего с ним не случится. И Рангику даже не узнает. Много времени им не понадобится.

— Эй, — с ремнем и «молнией» гигай уже справился. Теперь он предпринимал небезуспешные попытки пробраться Шухею в плавки. Длинные ногти несильно прошлись по коже. — М-м?..

Этот вопрос можно было расшифровать как «Ты не против?»

Шухей был против.

Это не Рангику.
С ней — все равно что с резиновой куклой. И подло.

— Успокойся, — Шухей оттолкнул гигай, бережно, чтобы не повредить, и поспешил избавиться от своего.
Совершенно неуместный стояк достался гигаю, как и дальнейшие разборки с гигаем Рангику.

***

Шухей задержался и выглядел несколько… смущенным. Бросив на него мимолетный взгляд, Рангику сосредоточилась на черном облаке, витавшем сантиметрах в тридцати над землей. У облака уже ждал капитан Хицугая, в шинигами-форме, по обыкновению не шибко довольный подчиненными.

— Что это такое? — спросила у него Рангику, указывая на облако.
— Не знаю, — капитан пожал плечами. — Его можно увидеть только покинув гигай. В гигае ничего не чувствуется.
— Ой, — Рангику состроила невинное выражение лица. Она и вправду патрулировала «подозрительный» район, но далеко не каждый день в форме шинигами. Тут были такие хорошие кафе!..

— Проверим или сразу сообщим в Готей-13?
— Я сообщил, — поделился Хицугая. — Но проверить не поме...

Капитан еще говорил, когда облако неожиданно увеличилось в размерах. Рангику не успела отпрыгнуть в сторону; ее окутала тьма.

***

...В легкие Шухея хлынула горькая вода. Отвратительное чувство собственной беспомощности заставляло тщетно сжимать зубы. Руки и ноги были надежно связаны, а вода вокруг покраснела от крови из раны на затылке. Били чем-то тяжелым, сзади, по голове. На шее — груз, понял Шухей, он-то и тянет вниз, на глубину, хотя там не очень глубоко, максимум метров пять, но этого вполне хватит, освободиться нет никакой возможности, а дышать под водой люди пока не научились, даже шинигами. Самое паршивое — то, что нельзя малодушно потерять сознание, а вода, оказывается, бывает пронзительно-холодной, ледяной, как прикосновение смерти...

...Сквозь Хицугаю росла трава. Он не знал, как она называется, и уже вряд ли смог бы узнать. Острые, очень твердые, не особенно тонкие стебли, десятки копий, пронзающих плоть, медленно, на протяжении суток или больше, он мог вспомнить, слишком был вынослив, иначе давно уже умер бы, не так от этой пытки, как от солнца, ничего не видел, чувствовал — обожженная кожа горит будто в огне, и ему представлялось: она отпадает — пластами. Губы — как пустыня, и полость рта, и горло — все ссохлось, потрескалось. Вот бы глоток воды, мечтал Хицугая, никогда и ничего так не хотел, а потом, к счастью, наступит конец, уже не выжить, эта трава растет так быстро, во всем теле не осталось ни капельки влаги...

...Учись летать, когда твой же товарищ перерезает страховочный трос наверху; зачем, думала Рангику? Нелепое на первый взгляд предательство, хотя на все есть свои причины, и на это тоже — ты же не думала всю жизнь быть лучшей, правда? Пора уступать дорогу более молодым и подлым, а самых лучших рано или поздно сменяют лучшие из худших, так что — попробуй стать птицей. Ты почти всю жизнь провела в горах, не физических, так духовных — должна же была научиться летать? Или смягчать падение с высоты без малого двух тысяч метров... Не научилась? Какая жалость. Острые камни несколькими десятками метров ниже встретят твое тело, изломают, изорвут его в клочья, а если им это вдруг не удастся до конца, если они все-таки пощадят тебя, старую знакомую, — камни ниже уж точно не проявят к тебе милосердия. Лети...

Шухей не выдержал первым. Перспектива утонуть никогда его не прельщала — поэтому он рванулся наверх, к поверхности воды, и… выплыл.

Мир вокруг него, Хицугаи и Рангику пошел волнами, изменился опять, и они увидели снова, каждый — свое.

Шухей видел, как играет на гитаре. Получалось не очень, да и не так нравилась девушкам игра на гитаре, как можно было подумать. Рангику-сан точно не оценит.

Рангику видела себя допивающей седьмую бутыль саке. На душе было весело и легко, и не чувствовалось больше извечного холода.

Хицугая видел, как сидит на крыше и поедает мороженое. Хорошо бы поговорить с Хинамори, думал он, а земная еда определенно не так плоха.
С этой мыслью он обернулся; по глазам ударила темнота.

***

— И вы сюда попали, капитан! — Первым, что услышал Хицугая, очнувшись, была именно эта фраза, произнесенная знакомым грудным, чуть хриплым женским голосом. — Как нам теперь из этого подземелья выбираться, ума не приложу…

— Подземелье? — Хицугая кое-как разлепил веки. Огляделся. Его взгляд немедленно наткнулся на бескровное, измученное лицо Мацумото с черными тенями под глазами — и надолго на этом лице задержался. — Какое еще подземелье?

— Иллюзорное! — был ответ. — Его тут никак не может быть. То облако ведь не может искривлять пространство! А вот нагонять иллюзии... не знаю. И куда это Шухей подевался, интересно…

— Значит, я не умирал? — Вопрос вырвался прежде, чем он успел замолчать. — И не…

«Ел мороженое», — хотел добавить Хицугая, но вовремя прикусил язык.

— Никто не умирал. Иллюзия. И сейчас — тоже, скорее всего. Нужно выбираться отсюда. Здесь невозможно высвободить занпакто, — Мацумото свела брови. — И реацу я почти не чувствую.

Хицугая вновь попытался оценить обстановку — и опять потерпел сокрушительное фиаско. Он не чувствовал не только реацу — вообще ничего. Словно ослеп и оглох.

— Иллюзия? — повторил он задумчиво.

— Думаю, да. Наше восприятие искажено. Внешними методами такого достичь невозможно. — Мацумото мыслила до того логично, что Хицугая невольно задумался, не иллюзия ли она сама. Его авторства. — Нужно найти Шухея, капитан. Втроем нам будет легче сопротивляться... чему бы то ни было. Нам ведь разное мерещилось. Вы же не с горы срывались и не саке пили, а, капитан? Может, теперь...

— Это и вправду подземелье, — понял Хицугая, оценив стены, пол и потолок длинного, высокого, совершенно прямого коридора, в котором они оказались. Сделать он это смог лишь благодаря светящемуся огненному шарику диковатого бордового цвета, парящему над головой Мацумото — факелы в специальных гнездах в коридоре были, но не горели. Значит, кидо здесь использовать можно. Уже легче. — Может, зажжем факелы?

— Капитан. — Мацумото посмотрела на него укоризненно. — Зажженные факелы могут привлечь к нам нежелательное внимание со стороны здешних обитателей… если они тут есть. А ведь вполне могут быть. И где-то тут есть что-то интересное.

— Интересное?

— Не реацу сама по себе… Но что-то необычное. Я это чу… — не успев завершить объяснения, Мацумото исчезла из поля зрения Хицугаи. А в следующую секунду он с немалым удивлением осознал: он лежит на холодном каменном полу, который весьма чувствительно впивается ему в ребра — возможно, потому, что кое-кто, возлежащий на спине Хицугаи, сильно вжимает его в этот самый пол. Того и гляди, вообще раздавит.

Чьи-то ладони надежно прикрыли Хицугае уши. Помнится, так Мацумото прикрывала ему глаза, а потом обнимала, как мать, которой он не помнил, в отличие от бабушки, — или, скорее, как старшая сестра.

Мигом позже коридор заполнил истошный то ли вой, то ли визг, от которого Хицугая едва не оглох. Не защити некто предусмотрительный его барабанные перепонки, этим, скорей всего, дело бы и кончилось.

Визг оборвался на полуноте, сменившись угрожающим рычанием; неизвестный доброжелатель на букву «М» словно перенесся со спины Хицугаи в другое место. Тут же послышался звон обнаженного оружия и ответный, не менее впечатляющий рык.

Медленно, невыносимо медленно — в этот момент Хицугая показался себе на редкость заторможенным, будто в одном из тех ночных кошмаров, когда пытаешься убежать от опасности и никак не можешь ускорить шаг — Хицугая перевернулся на спину.
Глазам его предстало невиданное зрелище.

Мацумото ожесточенно отбивалась от небольших крылатых тварей, напоминающих смесь изрядно раздобревшей летучей мыши с дикобразом. Тела неведомых науке существ покрывала шипастая броня, причем каждый шип был со средний кинжал длиной. Непонятно, каким чудом твари, отягощенные приличным количеством подобных «колючек», держались в воздухе.

Шарик бордового пламени раздвоился. Оба «осветительных прибора» вполне самостоятельно подлетели к ближайшим третирующим Мацумото тварям и, наткнувшись на броню мышедикобразов, растеклись, четко очерчивая контуры вражеских тел. Обитателям подземелья такая магия по вкусу не пришлась. Обиженные твари синхронно разинули пасти, полные неприятных на вид иглообразных зубов…

— Зажмите уши, капитан! — скомандовала Мацумото, и рассудительный Хицугая повиновался беспрекословно.

Твари снова завизжали — не успевшую упасть ничком или хотя бы отшатнуться Мацумото звуковой волной снесло на несколько метров назад, пока она не ухитрилась вонзить лезвие между каменными плитами стены и почти тут же боевым заклинанием сбить на пол одно из атакующих существ. Поверженная тварь задымилась, взвыла еще громче, обратившись в прах.

— Что за бред, — сказал Хицугая вслух и сам себя не услышал — то ли потому, что так и не отнял ладони от ушей, то ли по причине благоприобретенной глухоты.

Совершенно автоматически Хицугая обратился к кидо. Две ближайшие твари прекратили визжать и рухнули на пол в опасной близости от Хицугаи — их крылья были надежно склеены золотистой субстанцией. Мацумото тоже времени даром не теряла — ее заклинание опутало троих мышедикобразов. Используя их в качестве опоры, Мацумото неотвратимо приближалась к врагам. Опутанные ее заклинанием твари ссыхались прямо на глазах, даже не пытаясь вырваться.

«Кидо… не должно было так подействовать!»

Но как-то оно действовало, и это было спасением. Прицельно употребленное заклинание Хицугаи скрутило облеченных волшебным свечением тварей, безжалостно ломая перепончатые крылья и длинные шипы, выдавливая мутированные тела, как апельсин для получения сока-фрэш. Помнится, Мацумото это нравилось — и сок, и апельсины, хотя саке она предпочитала всему, не иначе как из-за чувства забвения, которое оно дарило. Остро запахло чем-то неприятным — то ли кровью мышедикобразов, то ли их раздавленными внутренностями.

Хицугае поплохело. В этой иллюзии он был существенно слабее, чем обычно. Оглохший, он на некоторое время выпал из реальности, отстраненно наблюдая за Мацумото — и не видя ее.

Мышедикобразы тем временем замолчали — наверное, устали. Не испугались же, в самом деле…

Пользуясь этим, Мацумото оказалась рядом с врагами. Она в этой иллюзии была ничуть не слабее, пожалуй, даже сильнее, если говорить о кидо.

Размытое движение, и три иссохшие, выпитые тушки мышедикобразов — кожа, кости, хитиновый покров с шипами — упали на пол. Оставшиеся две твари улетели.

Преследовать их Мацумото не стала, заметив плачевное состояние капитана. Прикончила беззащитных мышедикобразов, опутанных заклинанием Хицугаи. Убрала оружие, подошла к Хицугае, присела возле него на корточки и протянула руку:

— Поднимайтесь, капитан.

Искушение коснуться ее ладони было очень велико — но Хицугая ухитрился его преодолеть и, несмотря на пережитый стресс, встать на ноги без посторонней помощи.

— Ты спасла мне жизнь, — заметил Хицугая. — Спасибо и... прости.

Говорить было тяжело.

— Вы мне тоже. Квиты. — Рангику выглядела почти беспечно. — Ищем Шухея?
— Спрашиваешь! — возмутился Хицугая, преодолевая непроизвольную дрожь в коленях.
— Тогда идемте. — Шарик бордового света вернулся на свое законное место над головой Мацумото. Она переступила через мертвых мышедикобразов и двинулась дальше по коридору.
Хицугая поспешил последовать ее примеру.

Какое-то время они шли молча. Коридор, прямой, будто готовая сорваться с тетивы стрела, казался бесконечным. Думать о том, что ожидает впереди, не хотелось. Да если бы и хотелось — сейчас Хицугая не мог мыслить здраво. Слишком слабым себя чувствовал.

— Тут где-то должен быть призрак, — через некоторое время сказала Мацумото. — Неприкаянная душа.
— Призрак?
— Именно! Какое подземелье без призрака, капитан? — хмыкнула Мацумото. — Это было бы скучно.
— Не Пустой? — уточнил Хицугая. Сейчас он мог полагаться только на интуицию Мацумото, то ли женскую, то ли благоприобретенную именно в этом конкретном месте. Не исключено, что Мацумото никакой тут не было вовсе, и ничего не было — сплошная иллюзия, его представление о непутевом лейтенанте, которому он, тем не менее, был признателен.

Если бы не Мацумото, он бы никогда не присоединился к Готей 13.

— Нет… не знаю. Странное ощущение какое-то. Капитан! — проследив направление взгляда Мацумото, Хицугая посмотрел в ту же сторону.

Этот призрак действительно был странным. Призрачный, сияющий жемчужно-белым светом человеческий силуэт с багровыми горящими глазами-плошками, вокруг которых тускло мерцали капли зеленоватого прозрачного гноя… Обычно призраки такими не бывают.

Разве что в иллюзиях.

— Я же говорила, — Мацумото казалась… довольной? — Интересно он выглядит...

Хицугая посмотрел на нее. Мацумото увлеченно изучала представшее пред ними привидение. Судя по всему, она действительно чувствовала что-то, чего он сам не ощущал. Призрак ничуть не стеснялся и, похоже, никуда не торопился, терпеливо позволяя Мацумото его разглядывать. Хицугае показалось, он даже приосанился. Может, при жизни тоже был любителем больших грудей, как Шухей и его компания?

— Ну, как? — осведомился дух скрипучим голосом. — Узнала что-нибудь интересное, смертница?

— Массу интересного! — жизнерадостно сообщила Мацумото. — Бежим!

Хицугая ничего не успел понять. В следующее мгновение он уже со всех ног бежал по коридору, увлекаемый вперед Мацумото, намертво вцепившейся в его рукав.

— Догонит, — мрачно изрекла лейтенант на бегу. — Он летать умеет… и вообще много чего умеет, походу.

— Стойте. — Похоже, дух не желал продолжать погоню. Уже развлекся, наверное.

— Я — болванка, — определила Мацумото самокритично, когда и она, и Хицугая замерли на месте, не в силах шевельнуться. — Самоуверенная болванка.
Хицугая никак не прокомментировал это заявление, хотя в обычной ситуации всецело бы согласился.

— Неплохо звучит, — призрак от комментариев воздерживаться даже не подумал. — Сама про «болванку» сочинила?
— Иди ты, — проникновенно пожелала Мацумото.

Гулкий смех, заполнивший коридор, не содержал и капли злорадства. Отсмеявшись, дух с сожалением признался:

— Не могу говорить с вами дольше. Вас нужно как можно скорее убить, чтобы не попали в комнату с саркофагом. Умрете здесь — умрете и в реальности. А мой господин обретет силу.

— Твой господин? — уточнила Мацумото.
— Нас двое. Всегда вместе. Он заманивает, я поглощаю. Мы становимся сильнее.
— То есть, он — Пустой? А ты — дух, который помогает ему заманивать жертв? — спросил Хицугая.
— Нет. Он заманивает. Я — поглощаю.

— Странный призрак, — сказала Мацумото. — Ты не похож на Пустого. Как ты можешь поглощать?
— Нас двое. Всегда вместе.
— Не понимаю, — Мацумото покачала головой. — Знаешь…

Призрак приподнял голову.
— Тебе не стоило так долго с нами говорить.

Ни дух, ни Хицугая не заметили, когда Мацумото успела освободиться.
И не могли заметить — она ухитрилась отвлечь их обоих небезынтересным разговором, притом сама принимала в беседе активное участие.

Хицугая понял, что может не только говорить, но и двигаться — в тот же момент он осознал, что должен делать.

— Капитан! — закричала Мацумото, отпуская рукав Хицугаи и вытягивая руку к призраку. Хицугаю, впрочем, долго упрашивать не надо было — убийственное заклинание само сорвалось с губ, ему не терпелось на свободу.

Призрак споткнулся на ровном месте. Чудом удержал равновесие; шатаясь во все стороны, нашел взглядом Мацумото…

Она атаковала при помощи измененного здесь кидо.
Из-за отдачи сразу нескольких заклинаний, высвобожденных Мацумото, у Хицугаи, медленно оседающего на пол, заломило все кости разом. Он и не подозревал, что его лейтенант так сильна.

Возможно, она была сильна только здесь? Так же, как он был только здесь слаб.
В своем воображении.
Призрак, потускневший и поблекший, едва различимый, открыл щель-рот. Он не собирался сдаваться…

Мацумото взвыла не своим голосом:
— Сгинь!

Призрака тут же и след простыл. Хотя призраки, вообще-то, следов не оставляют… Так или иначе, дух исчез. Окончательно растворился в воздухе.
Тяжело дыша, Мацумото упала на колени возле в очередной раз оказавшегося на полу Хицугаи. Ее бледное лицо странным образом расплывалось, смазывалось — у Хицугаи что-то творилось со зрением.

— Здорово сразились, — по-прежнему не разжимая губ, счастливо улыбнулась Мацумото.
Хицугая попытался улыбнуться в ответ — и немедленно потерял сознание.

— …Призрак… умер? — с некоторым трудом открыв глаза, в первую очередь осведомился Хицугая. Ломота в костях никуда не делась, но, опираясь попеременно на стенку и своего лейтенанта, Хицугая ухитрился встать. И даже двинуться дальше по коридору. Правда, в вертикальном положении Хицугая удерживался только благодаря подставленному плечу Мацумото.

Каким манером она сама стояла на ногах — притом достаточно твердо — и где нашла в себе силы на энергоемкое исцеляющее кидо, приведшее его в чувство, Хицугая гадать не собирался. Бесполезно. Он уже понял — Мацумото здесь настолько выбивается из привычных ему рамок, что насчет нее ни в чем нельзя быть уверенным.

Впрочем, самочувствие лейтенанта все равно не на шутку тревожило Хицугаю. Он от одного заклинания едва в могилу не сошел, а ведь она применила множество чар…

— Куда там, — безнадежно махнула левой рукой Мацумото (правой она на всякий случай поддерживала несколько стесняющегося Хицугаю за талию). — Да и не призрак он вовсе. Что-то тут нечисто, с этой иллюзией.

Насчет этого Хицугая был всецело согласен.

***

Темнота. Тишина.

«Где это я?»
Шухей легко поднялся с холодного каменного пола — ему было не привыкать лежать на голом камне. Им всем было не привыкать.
«Рангику-сан? Капитан Хицугая? Что случилось?»

Шухей нахмурился. Что-то было не так. Неуловимое, но несомненное ощущение.

Он не чувствовал своей реацу.
Раздавшийся звук шагов вырвал Шухея из раздумий, и, уже пребывая в движении, он мысленно сурово отчитал себя за то, что отвлекся.

Шухей метнулся в сторону. В следующую секунду в коридоре, где он оказался, вспыхнул яркий свет, и пришлось зажмуриться.

Всецело доверившись интуиции, временно ослепший Шухей подался вперед и приставил острие занпакто к чьей-то шее. Предупреждая, слегка надавил на клинок, чтобы неведомый враг не вздумал дергаться.

Враг, однако, был не один. В следующую секунду Шухею пришлось отражать не особо впечатляющий удар второго противника. Удар ногой — и противник отлетел в сторону. За это время первый враг успел обнажить оружие, — Шухей услышал характерный звон металла — видимо, надеясь, что незнакомый супостат отвлекся на его товарища.

Меч, отброшенный клинком Шухея, жалобно звякнул, встретившись с каменным полом. Шухей едва успел остановить движение своего занпакто, которое неминуемо оставило бы излишне резвого противника без головы — тело, привыкшее к смертельным схваткам, действовало автоматически, но Шухей не собирался никого убивать. В конце концов, он напал на них первым… и получил несомненное преимущество. Он уже победил. Имеет ли смысл отступать от собственных принципов? Он ведь никогда не убивал без крайней нужды.

«Нужно найти Рангику-сан».

В следующий момент размечтавшийся о победе Шухей был вынужден резко податься назад — не он один, как выяснилось, умел драться ногами. Его враг представлял немалую опасность и без оружия.

Он двигался слишком быстро. Едва ли не быстрее самого Шухея, что, по логике вещей, было невозможно. Здесь неоткуда взяться другим шинигами или еще каким врагам, да и реацу Шухей не чувствовал никакой. Его противник должен был быть обычным человеком.

Обычные люди не видят шинигами. И уж тем более не могут с ними сражаться.

Противник все еще стоял на одной ноге, когда Шухей весьма чувствительно ударил его под колено. Незнакомец взмахнул руками, пытаясь устоять на ногах — Шухей услышал, как у самого его лица рассекли воздух отнюдь не короткие ногти. В следующее мгновение его противник не удержал-таки равновесие и растянулся на полу.

Занпакто Шухея замер у горла поверженного врага. Наконец проморгавшись, он смог рассмотреть притихшего противника в подробностях. В этом ему помог немного смягчившийся свет, все еще озаряющий коридор.

— Рангику-сан… — выдохнул Шухей.

Недавний кошмар про горькую воду уже не казался таким страшным.
Привыкший всю жизнь контролировать и сдерживать себя, Шухей только что едва не убил женщину, к которой был неравнодушен.

Застонал рядом Хицугая. Быстро он, однако, пришел в себя — вряд ли прошло больше нескольких секунд.

Шухей убрал оружие и протянул Рангику руку.
Она приняла помощь, вложив в его ладонь тонкие сильные пальцы.

И тут же бросилась к Хицугае:
— Капитан! Мы нашли его!

Хицугая, как обычно, был до крайности упрям. Он даже не думал дожидаться помощи, как положено добропорядочному пострадавшему, и как раз пытался подняться, вцепившись в стенку и что-то вполголоса бормоча себе под нос.

— Ну зачем было нападать, я бы сама справилась! — поддерживая Хицугаю, упрекнула его Рангику. — Вы совсем себя не бережете!

— Ага, видел я, как ты справилась, — прокомментировал тот. Сплюнул кровью и попробовал поднять голову, чтобы взглянуть на Шухея: — Хорошо, что мы тебя нашли. Надо выбираться отсюда.

— Я…
— Элементарнейшее кидо, — Хицугая ткнул пальцем в шар света, висевший у них над головой. — Больше тут ничего не работает.

— Все дело в иллюзии, — поддержала Рангику. — В реальности ты бы никогда на нас не напал.

Шухей не был в этом так уверен. В конце концов, на Рангику он мог бы…
Сейчас было не время думать об этом.

Он протянул Хицугае и Рангику их подобранные занпакто, а потом без слов поддержал капитана десятого отряда с другой стороны.

— Ты не видел ничего странного? — с некоторой заминкой осведомилась Рангику, когда они двинулись дальше по коридору. Они с Хицугаей, похоже, вышли из бокового тоннеля впереди, оставив Шухея за спиной. В определенный момент Рангику, что-то заподозрив, обернулась — тогда и произошло столкновение.

— Нет.

— А мы здесь премилого призрака встретили, — сообщила Рангику. — Странного какого-то, на душу не похож. И высвободить его не удалось. Он заявил, что нам никогда не пробраться в комнату с саркофагом.

— Значит, нужно туда попасть, — решил Шухей. То, что это может быть ловушка, его мало волновало.

— И разобраться с призраком. Иначе нам из иллюзии не выбраться, — добавил Хицугая. — Кроме призрака, здесь вряд ли есть что-то… что мы можем воспринять по-разному.

— Мышедикобразы еще были, — поправила его Рангику. — Ну и твари!
— Коридор впереди ветвится, — Шухей остановился первым. — Куда пойдем — направо, налево, прямо?

Рангику и Хицугая одновременно воззрились на него: капитан десятого отряда — хмуро, его лейтенант — с моментально возникшей на губах улыбкой, не показывающей, впрочем, зубов. Потом посмотрели вперед. Подошли к каждому коридору по очереди.

Мнения разделились.

— Нам нужен левый коридор, — решительно сказала Рангику. — Я не чувствую реацу противника, но… поверьте моей женской интуиции.
— Нет, надо идти прямо, как и шли, — возразил Хицугая. — Сворачивать — дурная примета. Тем более — налево…

— Твое мнение? — Рангику взглянула на Шухея.
— Правый коридор, — лаконично ответил тот.
— Это ты нарочно? — осведомился Хицугая. — Чтобы ни с кем из нас не соглашаться?

— Пойдем прямо — будем ходить кругами, как-то подозрительно он заворачивается дальше, еле заметно. Левый коридор мне не нравится, — отчитался Шухей. — Плохой запах.

— Ладно, идем направо, — согласилась Рангику.
Они не успели пройти и десяти метров, когда потолок над их головами обрушился.

«Все же ловушка. Как и следовало ожидать».

Каменные плиты неслись к ним сверху. Поднявший взгляд Шухей ясно видел их — до последней трещинки.
Время будто остановилось. Для всех, кроме Шухея. Нет — просто замедлилось.

«Надо бежать».

Одной рукой Шухей крепко сжал локоть Рангику, второй бесцеремонно, но надежно ухватил Хицугаю за шиворот и со всей возможной скоростью покинул опасное место.

Он преодолел не такое уж большое расстояние, когда позади послышался оглушительный грохот — и время сразу возобновило привычный ход.

— Ух ты, — выдохнула Рангику. Шухей не спешил отпускать ее руку — с Рангику-сан станется броситься к обвалившемуся потолку и спровоцировать новый обвал. Так, из интереса. — Шунпо! У тебя получилось здесь его использовать. Мы с капитаном только кидо смогли, да и то — простейшее… Правда, оно работало тут как-то странно.

— Берегите уши! — перебил ее Хицугая, обнажая оружие.

Едва покинув ножны, занпакто зазвенели, отбивая атаку странных летающих тварей, сплошь покрытых длинными, острыми колючками.

— Мышедикобразы! — сообщила Рангику, оказываясь рядом с Шухеем и прикрывая его справа. — А мы их уже били!

Похоже, твари были осведомлены о своем недавнем поражении не хуже Рангику и жаждали реванша.

— Уши! — напомнил Хицугая еще раз.

Предупреждение было своевременным. Поняв, что просто истыкать незваных гостей шипами не получится, мышедикобразы решили применить другое оружие и разинули пасти, готовясь закричать.

Мгновением раньше Шухей провел подсечку, заставив Рангику потерять равновесие, одновременно вонзил занпакто в уже приоткрытую пасть ближайшей твари, выдернул меч и припал к полу, прикрывая ушные раковины. Мертвый мышедикобраз упал рядом секундой позже.

Рангику, лежащая неподалеку, и не думала зажимать уши — она готовилась применить кидо, а кровь, вопреки тому, что Хицугая сказал о воздействии крика мышедикобразов, не собиралась струиться из ее ушных отверстий.

«Если крик тварей не в силах повредить ей, то мне — и подавно».

Шухей на всякий случай прополз немного вперед, уходя с линии звукового обстрела, вскочил на ноги и, поудобнее перехватив занпакто, молча ринулся в бой.
Когда Рангику приготовилась использовать кидо, в живых остались только четыре мышедикобраза. И то одной из тварей Хицугая связал крылья при помощи собственного кидо, далеко не совершенного; после этого из обеих его ноздрей хлынула кровь.

Мышедикобраз, обездвиженный, лежал на полу, а три остальные твари едва держались в воздухе, с трудом взмахивая отяжелевшими крыльями — Шухей ухитрился довольно серьезно ранить каждого из противников.

— Ну вы даете, — возмутилась Рангику. — Хоть кого-то бы мне оставили.

Она «стряхнула» с кончиков пальцев заготовленный шар света — и оставшиеся в живых твари немедленно обратились в прах.

— Вы долго думали, — заметил Шухей, не спеша возвращать занпакто в ножны.
— Двадцать секунд! Совсем недолго, — с несколько наигранной обидой произнесла Рангику.

— Это как сказать. Капитан Хицугая…

— Капитан! — спохватилась и Рангику, наконец обратив внимание на прислонившегося к стене, запрокинувшего голову и зажимающего нос Хицугаю. — Вы опять использовали кидо?!

Сняла шарф и протянула его капитану:
— Вот, прижмите.

Она больше не дорожила этим шарфом. Нелепым, розовым.

— Еще чего, — пробормотал Хицугая недовольно, хотя шарф взял.

Вообще, ничего смешного в этой ситуации Шухей не видел. Но у Хицугаи было такое непередаваемое выражение лица, а Рангику столь трогательно и непринужденно ухаживала за своим капитаном, что будто волна тепла прошла по телу Шухея — он не смог сдержать рвущийся наружу совершенно идиотский смех по-настоящему счастливого человека.

Рангику и Хицугая воззрились на него одинаково — как на сумасшедшего. Потом Рангику искренне улыбнулась в ответ — не размыкая губ, потом тоже засмеялась, деликатно прикрывая рот ладонью. Хицугая то ли не пожелал оставаться в одиночестве, то ли вдруг позволил себе развеселиться — в общем, какое-то время они смеялись втроем.

Пролетай здесь ненароком призрак, о котором говорила Рангику, — счел бы их буйнопомешанными, как пить дать. И не особо ошибся бы.

Шухей сам себе удивлялся — насколько он, конечно, умел удивляться. Он давно забыл, как это — смеяться. Слишком боялся… навредить.

Он едва не убил Рангику недавно. А потом спас; но вину свою этим он не искупил. И никогда не искупит.

Он опасен.

Смех Шухея оборвался на полуноте.

— Пойдем, — он отвернулся от Хицугаи и Рангику, попытался заблокировать сознание от нежелательных воспоминаний, — пальцы, до боли сжавшиеся на рукояти по-прежнему обнаженного занпакто, побелели еще сильнее, хоть это и казалось невозможным — потерпел поражение, попытался вновь, опять не смог…

— Чего это он? — поинтересовался Хицугая сердито.
— Его поймешь… — вздохнула Рангику. Помолчала, будто к чему-то прислушиваясь, потом воодушевленно добавила: — Мне кажется, мы уже близко к цели! И на нас до сих пор никто не напал. Непорядок.

— Не каркай, сглазишь, — буркнул Хицугая.
А потом упал.

— Ему нужно отдохнуть, — заключила Рангику, подхватывая своего капитана. — Давай немного подождем. Наша цель совсем рядом — в соседнем коридоре…
— Рангику-сан, — сказал Шухей серьезно. Рангику вздрогнула, улыбка на ее лице поблекла, выцвела:
— Что?..

— Рангику-сан, — повторил он. — Вы очень… красивая.

Кира наверняка придумал бы комплимент поизящнее. Кира сказал бы, что нехорошо это — пользоваться критической ситуацией и бессознательным состоянием нежелательного свидетеля.
Но, как Шухей успел убедиться, Кира очень мало знал о женщинах.
И о том, как их защитить.

— Я не... — Рангику не договорила.
Шухей решил — хватит разговоров.
Жесткими пальцами сжав не особенно тонкие запястья, — чувствовалось, что их обладательница не была белоручкой, — он заставил Рангику замолчать, поймав ее губы своими.

Если бы она хотела, смогла бы вырваться. Она ведь все-таки была шинигами.
Но Рангику не стала вырываться. Она, кажется, не так возмутилась, как удивилась. И даже не подумала сопротивляться.
Шухей отстранился первым.

— Коридор оканчивается тупиком, — сказал как ни в чем не бывало. — А за тупиком, как я понял — наша цель.

— Правильно понял. — Рангику недоверчиво провела ладонью по губам. Взглянула на Шухея — ее глаза сияли. Всплеснула руками: — Я думаю, мы не в тупике! Просто надо найти потайную дверь в каменной кладке… Вот поищу, пока капитан не очнется, — перевела взгляд на Хицугаю, вглядываясь в его разом осунувшееся, почти прозрачное лицо. — Присмотри пока за ним.

Шухей кивнул, и Рангику принялась увлеченно ощупывать тупиковую стенку.

— Мы в этой иллюзии все изменились, — говорила она по ходу дела.
— Думаете?
— Ты бы никогда не решился меня поцеловать, как бы я тебе ни намекала.
— Да, вы правы… Что?!

— И напиваться с тобой напивалась, — Рангику махнула рукой, — и голой перед тобой ходила, и просто… А ты как не понимаешь. Даже метод «ревнуй лейтенанта к его капитану» не срабатывал. Я, если честно, начинала думать, что ты того… с Кирой близко дружишь.

— Рангику-сан…
— Да?
— Вы бы никогда мне такого не сказали.

— Да, знаю. Но это ведь иллюзия. Здесь можно. — Рангику неожиданно с досадой пнула стенку ногой. — Тут нет никакой потайной дверцы! Сплошной камень... Жаль, что мы не призраки и пройти сквозь стену не можем! А ведь эта не-реацу так близко...

— Проверьте стены справа и слева, — порекомендовал Шухей.
— О! — Рангику с энтузиазмом последовала его совету. — У меня здесь будто сил стало больше. Хотя занпакто все равно высвободить не могу. Но это место… оно изменяет людей. Капитану вот от него очень плохо. Мне, наоборот, лучше, чем раньше. Я тут… не страдаю. А ты…

— Я?
— Ты себя не пытаешься загонять в жесткие рамки, как обычно.
— Это нехорошо, — Шухей покачал головой. — Я могу…
— Не бойся себя, — посоветовала Рангику. В следующее мгновение ее лицо будто солнечным светом озарилось: — Есть!

— Вы нашли выход отсюда?
— Кажется... Оттащи, пожалуйста, капитана от стенки, а то его еще придавит...

Убедившись, что Хицугае ничто не угрожает, Рангику нажала на камень, по мнению Шухея, ничем не отличающийся от остальных, и часть стены беззвучно отодвинулась в сторону, открывая проход в темное помещение. Повинуясь жесту Рангику, брат-близнец светящегося шарика, парящего над ее головой, устремился вперед.

— Комната, — разочарованно заключила Рангику, переглянувшись со спутником. — Обычная комнатушка. Маленькая. И никакого второго выхода.

— Может, он тоже замаскирован? — предположил Шухей. Бесчувственный Хицугая в качестве дополнительного груза его не тяготил.

Шарик остановился в центре комнаты. Рангику и Шухей переглянулись вновь — с тревогой.

Посреди комнаты находился обещанный саркофаг, который они сразу не заметили — видимо, потому, что он был черным. Притом у Шухея не возникло сомнений — саркофаг не вырезан из темного дерева и не выкрашен в черный цвет, а сделан из цельного камня.

— Пойдем? — неуверенно предложила Рангику, тоже рассматривая саркофаг. Все-таки для кого он сделан — для мужчины или женщины? Действительно, что ли, поближе подойти? Нет, Шухей пока не полностью утратил инстинкт самосохранения. — Или нет? Что-то мне этот гроб не сильно нравится... Постой, это же и есть источник той странной реацу!

— Комната? — Шухей уже знал ответ.
— Нет, гроб! И, хочу заметить, он не пустой. Там кто-то есть. — Судя по выражению лица Рангику, ее этот факт не шибко радовал.

— Живой? — Шухей уже знал ответ.
— Не пойму, — нахмурилась Рангику. — Такое впечатление, что обитатель этого гроба никогда не был живым... Но он и не мертв.

— Проверим? — Шухей уже знал ответ.
— Придется, — вздохнула она. — Если мы, конечно, хотим отсюда выбраться. Шухей... Можно тебе кое в чем признаться? Ты не станешь смеяться?

— Признавайтесь, — он догадывался, что она хочет сказать. Казалось, еще чуть-чуть — и он сможет с легкостью читать ее мысли.

— Мне страшно. Тот, что в гробу... Я не хочу тревожить его покой.

Шухей осторожно высвободил правую руку — по идее, Хицугаю он должен был удержать и левой — и приобнял Рангику за плечи. Она доверчиво прильнула к нему — видимо, поддержка пришлась кстати.

— Не бойтесь. Все будет хорошо. — Шухей понятия не имел, как успокаивать напуганных женщин, но понадеялся на благотворное, почти волшебное воздействие универсальной фразы «все будет хорошо», в которую сам готов был поверить. — Идем.

Стоило Шухею и Рангику войти в потайную комнату, как стена за их спинами немедленно встала на место — в лучших традициях какого-нибудь приключенческого или мистического романа. Жалко, обожающий приключенческие истории Хицугая находился без сознания — он бы оценил тривиальность ситуации.

— Что-то мне подсказывает — пока не разберемся с непонятной реацу, нам отсюда не выйти. — Рангику, кажется, немного приободрилась. Во всяком случае, испуганной она больше не казалась. — Хотя, может, потайной ход открывается в обе стороны? Или тут еще где-то стены отодвигаются... — У Шухея было впечатление, будто Рангику сама не верит в свои последние слова, продиктованные исключительно врожденным оптимизмом, но никак не способностью трезво оценивать ситуацию.

Сейчас, впрочем, Шухею было не до вдумчивого анализа положения, в котором они оказались. Проклятый саркофаг притягивал его как магнитом, ни о чем, кроме него, Шухей думать не мог. Саркофаг, саркофаг... Что-то здесь было не так, но Шухей никак не мог понять, что именно.

— Проверьте, — предложил Шухей, сгружая Хицугаю на пол.

И подошел поближе к чернокаменному саркофагу.

— Только руками не трогай, — предупредила Рангику, послушно приступая к осмотру стен. — Знаешь, я есть хочу! Вроде всего пару-тройку часов назад ела — в гигае... И успела проголодаться, представляешь?

— Угу, — согласился Шухей, пристально изучая саркофаг. Вырезанное в камне лицо покойника пробуждало в нем неясные воспоминания, не воспоминания даже — рассеянные, путаные мысленные образы, собрать которые воедино возможным не представлялось. — Взгляните на саркофаг.

— В чем дело? Не дергай меня, я еще с потайными ходами не разобралась! — возмутилась Рангику.
— На крышке — руны, — сообщил Шухей.

В мгновение ока очутившись рядом со спутником, Рангику воззрилась на непонятные Шухею письмена со священным ужасом.

— Вы их понимаете… Рангику? — Обращаться к ней так фамильярно было странно, но Шухей подумал, что сможет привыкнуть.

— Да, — однозначно, в этом варианте реальности Рангику чувствовала больше, чем он или капитан Хицугая. — Если объединить то, что я поняла… Тут написано что-то вроде: «Двое — единое целое; при жизни и после смерти, как личность их двое, как тело — одно. Раздели с ними плоть и стань их частью».

Шухей колебался. Ему ужасно хотелось дотронуться до саркофага, но сделать это не позволял здравый смысл.

— Это все? — уточнил Шухей, окинув взглядом саркофаг. Руны покрывали почти всю поверхность «гроба», как Рангику непочтительно высказалась о последнем пристанище «двоих».

— Это все, что я смогла перевести! — ответила Рангику. — Можешь сам попробовать, — предложение было высказано несколько язвительным тоном. Похоже, Рангику собственное поражение радости тоже не доставило.

— У меня есть идея получше. — Шухей осторожно вытянул руки над саркофагом — строго параллельно его поверхности. — Отойдите, пожалуйста. И капитана Хицугаю от саркофага уберите.
— Что ты собираешься делать? — мигом позабыв о своей обиде, встревожилась Рангику. — Надеюсь, ты не намереваешься открыть гроб?!

— Всему свое время, — пообещал Шухей.
— Нечего запугивать! Лучше не делай этого! — Рангику явно не обрадовала его затея. — Как мне перед командованием Готей 13 отчитываться...

— Ну вот, одной фразой испортили впечатление от такой прочувствованной речи, — с изрядной долей иронии посетовал Шухей. Кончики пальцев стало покалывать — он не вполне понимал, почему, но знал, что все делает правильно. — Как не стыдно, Рангику-сан.

— Я тебя иначе... впечатлю! — пригрозила Рангику. — Когда мы выберемся, так просто я от тебя не отстану.

Шухею стоило немалых трудов не вздрогнуть.
Эмоции — зло.
То, что говорила Рангику, было похоже на иллюзию. И это настораживало.

— Все. Я тебе не мешаю, — объявила Рангику, демонстративно отволакивая своего капитана в дальний угол. Шухей попытался размять пальцы... и внезапно осознал, что не может этого сделать.

Его будто парализовала неведомая энергия. Кидо? Нет, не совсем. Хотя очень похоже на эффект от заклинания.

— Давно не виделись, — поздоровалась с кем-то Рангику. Шухей молчал. Ему было не до соблюдения правил вежливости.

Борьба со сковавшей его энергией напоминала отчаянную схватку с превосходящим в количестве и умении противником, схватку не на жизнь, а на смерть, вроде той, что оставила на лице шрам. И одновременно — работу химика, в которой единственная лишняя капля того или иного реактива может привести к летальному исходу.

Нельзя ошибиться. Нельзя затягивать сражение. Медленно, но не слишком. Наверняка. Осторожно, но решительно. Бесповоротно.

— Можешь обернуться. Потом — снова замри, — прозвучал тихий шелестящий голос, отдаленно напоминающий шуршание дорогой шелковой материи.

Шухей покорно повернулся лицом к Рангику и ее загадочному знакомому. Сил говорить у него не было — немая, без звона скрестившихся клинков и воинственных выкриков, битва с заклинанием немилосердно выматывала — поэтому Шухей смог приветствовать знакомого понаслышке духа лишь взглядом.

Призрак — мягко светящийся жемчужно-белым человеческий силуэт с полыхающими багровым глазами-плошками, вокруг которых поблескивали прозрачные капли ядовито-зеленого гноя — настороженно глянул на Шухея в ответ.

«Только бы не вздумал проверять заклинание!»

Похоже, дух был полностью уверен в надежности своих чар, поскольку перевел взгляд на Рангику, и настороженность очень быстро покинула его, сменившись вполне человеческим желанием пообщаться. Заговорил он первым.

— Надо же, — призрак посмотрел сначала на бессознательного Хицугаю, потом на Шухея, затем вновь сфокусировал взгляд глаз-плошек на Рангику. — Твой спутник что, делением размножился?

— Мне мои спутники дороги! Оба.
— Где ты подцеп... нашла второго? — вовремя исправился призрак. Отставать от Рангику он явно не собирался.

Та склонила голову набок:
— Как… ты не знаешь?
Видимо, что-то в ее словах натолкнуло призрака на правильную мысль. В следующий момент дух вытаращился на Шухея так, будто у того выросла вторая голова.

— Он — иллюзия, — сказала Рангику внезапно. Совсем другим, почти больным голосом. — То, чего я хочу. Здесь все — так, как я хочу. Это — мой сон.

Шухей почти слышал, как трещит, готовая разорваться, паутина опутывающего его обездвиживающего заклинания. Осторожнее, осторожнее... Сейчас надо быть особенно осмотрительным.

— Теперь-то тебе понятно, как я его подцепила? — осведомилась Рангику без всякого превосходства.

— Но все еще непонятно, каким образом. — Призрак продолжал смотреть на Шухея — и это был очень нехороший взгляд. Стоило немалых усилий не выдать себя — охраняющие заклинание магические нити безжалостно вгрызались в сознание, боль была почти невыносимой. Чем-то это напоминало ощущения от выбитых зубов: крошево костей, исполосовавшее язык и нёбо, острый сладковато-соленый привкус собственной крови во рту, оставшиеся в деснах, пульсирующие болью обломки…

— Много у тебя таких... иллюзий?
— На мой век хватит, — беззаботно отозвалась Рангику. — Я не слишком требовательна.

— Тогда, полагаю, ты наконец-то примешь уготованную тебе мученическую смерть с надлежащим смирением? — Призрак и не думал злорадствовать, но сочувствия в шелестящем голосе тоже не слышалось. — Теперь ты не сможешь применить никакие чары... И твои спутники — тоже. Я позаботился об этом.

— Мои спутники не сумели бы применить кидо, даже предоставь ты им такую возможность, — с подкупающей откровенностью призналась Рангику. — Капитан в обмороке, и в ближайшую неделю вряд ли сможет что-то сделать. А... второй мой спутник не чувствует здесь реацу. В этом и проявляется его иллюзорность.

— Это правда, — ворчливо согласился призрак. — Но здешних нетопырей победил — почти без твоей помощи.
— А-а, так вот как они назывались… Тебе так интересно его обсуждать? — хмыкнула Рангику. — Сам же говоришь: он — одна из многих моих иллюзий. Лучше расскажи, что значит «Двое — единое целое; при жизни и после смерти».

— При жизни нас было двое в одном теле, — дух, казалось, был удивлен столь глупым вопросом. — Две личности. Нас преследовали. Пытались… лечить. Потом мы вырвались на свободу. Мы убивали. Потом убили нас. Но мы остались. Он заманивает. Я поглощаю. Раздели с нами плоть.

— Видишь ли, — задумчиво сказала Рангику, — я не фанатичка. Я безмерно уважаю чужие верования… когда мне их не пытаются навязать.

В следующую секунду Шухей плавно подался назад — и крышка саркофага упала на пол, каким-то чудом не разбившись.

Ничего не произошло.

Продолжение в комментариях.

@темы: фанарт, гет, фанфикшен

---

Танец на костях.

[Laora]

Название: Танец на костях
Автор:  Laora
Фандом: Bleach
Пейринг/Персонажи: Асидо/Рукия
Категория: джен, намек на гет
Размер: драббл, 685 слов
Жанр: ангст
Рейтинг: G
Краткое содержание: Вернется ли Рукия за Асидо, как пообещала?
Примечание/Предупреждения: Асидо - филлерный персонаж, появляется в 147-148 сериях аниме. Как звали его друга, в аниме не сказано.

— Я уже несколько сотен лет не видел синигами, — говорит Асидо.
Собственный голос кажется хриплым, обжигает губы. Со стражем леса, адьюкасом, тоже можно было обмениваться репликами — Пустые все же отличаются от диких зверей.
Пустые хуже.
Только благодаря им Асидо до сих пор не забыл, как это — давать волю голосу не в криках ярости или прорывающихся стонах боли. Составлять из слов осмысленные предложения.
Впрочем, он не мог сказать, будто говорил с ними. Они знали его имя, ненавидели и боялись; они были врагами, и, как и он, стремились не к общению.
Они хотели убить друг друга. Основная цель, высший смысл, за которым меркло все остальное.
Асидо столько лет носил маску Пустого, что успел забыть, что значит быть синигами.
Если ты один, все равно, где ты живешь — в аду или в раю; дни везде тянутся одинаково долго.
В тревожных снах ему мерещилось, будто маска прирастает к лицу, а Асина протягивал онигири и улыбался.
Маска и могила среди могил — вот и все, что осталось от Асины.
После его смерти Асидо не видел синигами несколько сотен лет. Может, потому Кучики Рукия показалась ему так похожей на Асину — Асидо уже и забыл, как тот выглядел. Черная форма шикахушо, черные волосы, синие глаза, прядь, падающая на лицо...
Асидо помог Рукии прежде, чем понял, что делает. В конце концов, это было привычно — убивать Пустых.
Как говорить, Асидо вспомнил не сразу; уже в убежище ему на мгновение показалось, что он спас не синигами — очередного Пустого, принявшего человеческую форму. Может, вастерлорда? Вастерлорды сражаются с себе подобными и пожирают их — на этом стоит Уэко Мундо.
Место, в котором синигами выжить не способны.
Асидо победил Кучики Рукию, не высвобождая шикай. Шикай, банкай... здесь эти слова казались бессмысленными, как и правила Сообщества Душ.
Пустые тоже не владеют шикаем. У них и занпакто-то нет.
Вспомнив об этом, Асидо в последний миг остановил направленный на Рукию удар. Много лет назад Асина прижимался к стене точно так же, как она сейчас, а потом от него осталось только безжизненное тело.
И маска. Не забывай о маске, Асидо.
Пустой, которому она принадлежала, убил Асину — точно так же, как ты собираешься убить эту синигами.
Сообщество Душ не в силах помочь тем, кто его покинул. Асидо помнил задор, который привел его и товарищей сюда — в бесконечно жуткое место; помнил боль от их смерти и ослепляющее счастье от того, что Асина остался в живых. Вместе они могли выбраться, Асидо был в этом уверен. Расчистить себе путь из Леса меносов, вычислить появление гарганты и вернуться в Сообщество Душ.
А потом Асины не стало, и цель Асидо изменилась. Он больше не хотел возвращаться, не хотел использовать шикай и банкай, не хотел быть синигами.
Со смертью Асины мир стал адом, и Асидо не избавился бы от этого ада, куда бы ни пошел.
В Уэко Мундо было проще. Здесь он мог убивать.
Асидо сказал Рукии, будто уничтожал Пустых, чтобы меньшее их количество появлялось в мире живых; будто даже в Уэко Мундо продолжал выполнять долг синигами. На самом деле последние несколько сотен лет были для Асидо местью, кровавым упоением, танцем на костях, в котором не осталось места разуму. Если тот адьюкас был стражем Леса меносов, то Асидо — его чистильщиком, еще одним звеном, вписавшимся в экосистему. Таким же, как остальные Пустые.
Только поэтому он до сих пор был жив.
Иногда Асидо мечтал о том, чтобы сойти с ума — может, тогда боль от потери Асины и товарищей уймется, погаснет вместе с жаждой жизни. Тогда он наконец присоединится к ним.
Кучики Рукия снимает его боль иначе — сражаясь плечом к плечу, залечивая его раны; маска Пустого разбивается, и улыбка Асины исчезает из памяти, сменяясь другой, не менее искренней улыбкой.
Рукия зовет Асидо с собой, уговаривает оставить Лес меносов, отправиться в Лас Ночес и рискнуть всем, чтобы потом вернуться в Сообщество Душ. Рукия — не часть экосистемы. Она сама определяет свой путь.
Ее друзья живы, а страж леса мертв — Рукия и Асидо убили его вместе, выполнив свой долг синигами.
— Спаси своего товарища, — говорит Асидо, когда отраженное им серо рушит потолок Леса меносов.
Он не знает, сумеет ли выжить на этот раз, но в одном Асидо уверен: он больше не одинок.

***

— Эй, Асидо.
Он открывает глаза.
Асина протягивает руку и улыбается...
Нет, не Асина.
— Я ведь пообещала, что вернусь за тобой.

@темы: гет, фанфикшен

---

Сила и слабость.

[Laora]

Название: Сила и слабость
Автор:  Laora
Форма: клип
Пейринг/Персонажи: Хисаги Шухей/Мацумото Рангику
Категория: гет
Жанр: юмор
Рейтинг: PG
Исходники: аниме Bleach; музыка МАЧЕТЕ - Весна
Продолжительность и вес: 4:29 мин; 159,6 Мб
Краткое содержание: весь пафос страданий Шухея в 305-ой серии.))

@темы: amv, гет

---

Горный хрусталь.

[Laora]

Название: Горный хрусталь
Автор:  Laora
Бета:  H.G. Wells
Фандом: Bleach
Пейринг/Персонажи: Соде но Шираюки/Кучики Рукия
Категория: фемслэш
Размер: драббл, 200 слов
Жанр: пропущенные сцены
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Соде но Шираюки танцует у Рукии в руках.

Соде но Шираюки танцует у Рукии в руках.
Соде но Шираюки готовит для нее ужин и любит ее.
Соде но Шираюки следует за ней на тренировках и называет Рукию своей душой, а когда Рукия устает, поит ее водой из собственных ладоней, чистой и прозрачной, будто горный хрусталь.
Соде но Шираюки делает фигуры из снега и льда и поет для Рукии колыбельные.
— Теперь ты принадлежишь мне, — говорит она. — Владей мной, Кучики Рукия.
Соде но Шираюки целует Рукию, когда та засыпает, и порой задумывается о чем-то своем, накрыв ее нежное горло холодной ладонью.
Соде но Шираюки чаще всего называет ее «Рукия-сама». Она похожа на Юки Онну из легенд, на ту, кто подарит неземное блаженство, а потом убьет.
Но это лишь внешнее сходство.
Рукия смотрит на Соде но Шираюки, и нежность наполняет сердце, невыносимая, щемящая, а потом становится легко, так, что можно лететь, даже если нет крыльев.
Губы Соде но Шираюки онемели от мороза; она отогревает их о податливое тело Рукии и слушает сладкие стоны.
Проходит время, и Соде но Шираюки возвращается в свою изначальную форму. Рукия тоскует по ней, но вместе с тем не чувствует себя одинокой.
Всякий раз, когда она сжимает рукоять своего занпакто, Рукии мерещится ласковое прикосновение прохладной ладони.

@темы: юри, фанфикшен

---

Это Уэко Мундо.

[Laora]

Название: Это Уэко Мундо
Автор:  Laora
Фандом: Bleach
Пейринг/Персонажи: Ноитора/Неллиел
Категория: гет
Размер: драббл
Рейтинг: PG-13
Жанр: драматический романс
Предупреждение: ООС по желанию
Саммари: Неллиел всегда уходит.

Она всегда уходит.
Для нее это все ничего не значит. Да и не значило никогда; третий номер.
«А ты — животное».
Презрительные слова, которые она роняет походя, равнодушно — хорошо, что они управились до обеда, ее ведь ждут…
Ей нет до него дела. И не было — ни в прошлом, ни в настоящем. Неллиел Ту Одершванк считает себя воином, и, хотя Ноитора никогда не признает этого, ни вслух, ни про себя, она — действительно воин.
А он — убийца. У него нет того смысла, которым живет она, он не считает нужным вешать себе на шею бесполезных слабаков. Те, кто сильнее — вот к кому он тянется. Она сильнее. Пока. Он должен победить ее или умереть. Тогда это закончится — ее равнодушие, его ярость, более черная, чем по отношению к кому-то еще.
Почему она, единственная женщина в Эспаде? Даже не самая сильная.
Почему Неллиел?
Ноитора не желает задумываться об этом. Для ненависти не нужна причина, а женщина не должна стоять выше, чем мужчина; тогда она не сможет вот так просто уходить. Хотя бы раз ей придется остаться.
И почувствовать что-то кроме ненавистного Ноиторе бесстрастия.
Сколько их было у Неллиел, таких же, как он? Сколько их было — выхаживаемых ею слабаков? Двоих из них Ноитора знал — и надеялся, что никогда не станет таким же. Он — особенный. Не такой, как они. Не такой…
«Тебе все равно, Неллиел. Ты не испытываешь ко мне этой теплоты, от которой меня тошнит, — твое тепло достается им, недостойным фрасьонам.
Ты не ненавидишь меня.
Тебе все равно.
Как неудавшийся проект, как неподатливый материал — ты забраковала меня, Неллиел.
И поплатишься за это».
Яркие зеленые пряди летят по ветру — цвет жизни, сад в пустыне.
Это Уэко Мундо. Здесь нет места жизни. И то, что на самом деле она существует, эта жизнь, ничего не меняет.
Темно-зеленые глаза, почти детский голос, закрытая одежда — только разрезы штанин позволяют рассмотреть тонкие смуглые щиколотки.
Нет никого прекраснее Неллиел Ту Одершванк.
Нет никого ненавистнее.
Серо сплетается в извращенном подобии поцелуя:
— Дыши, Ноитора. Дыши.
Только от Неллиел он потерпит такое обращение.
— Почему ты спасла меня?
Неллиел не отвечает. Ноитора не услышит от нее желаемого ответа, проживи он в сотню раз дольше, чем сейчас; Неллиел улыбается и говорит:
— Я рада, что ты цел.
Нет же — она сказала не это.
— Я тебя не спасала, — говорит Неллиел, а в темно-зеленых глазах — холод тысячи полярных пустынь. — Мы больше не можем терять Эспаду, поэтому я предотвратила твою глупую попытку суицида.
Это Уэко Мундо.
«Я устала от тебя».
На обнаженной коже Неллиел блестит пот — похоже на битву, думает Ноитора, вторгаясь в ее горячее тело, видя влажный блеск обнажившихся будто в оскале зубов.
На ее руках — мозоли от меча. Ноитора чувствует их, эти твердые мозоли, когда она берет его лицо в ладони, когда целует — горячая, горячая, и нет лазерного привкуса серо, разъедающего рот.
Нет, это не битва — это пьянит в разы сильнее.
А потом:
— Я устала. Ты все еще ребенок, хоть ты и смог вступить в Эспаду.
Она уходит.
Вастерлорды не спят в полном понимании этого слова — забываются, теряясь в облаке лихорадочных видений. Забываясь, Ноитора видит Неллиел; Ноитора убивает Неллиел — раз за разом, вонзая один из изогнутых клинков в ее податливое тело.
Она мягкая, как масло, Неллиел, надавить сильнее — потечет. А он — тверже его иеро во всей Эспаде не найти.
Почему в их сражениях все наоборот? Почему то, что должно было стать слабостью для нее, стало его слабостью — такой, что и не признаешься, ни вслух, ни про себя?
Она забыла. Для нее это все ничего не значит — Трес Эспада.
«Просто инстинкт».
А для него…
«Но ты — животное».
Тесла не понимает. Тесла отшатывается, восхищенный силой ненависти Ноиторы.
Слабак. Ему не уяснить, откуда берется настоящая ненависть — он не знает всей истории.
Стать сильнее. Тогда можно будет забыть так же, как забыла Неллиел, и вспоминать о ней изредка, со снисходительной усмешкой — проиграла.
«У тебя нет причин хотеть моей смерти».
Распахнутый рот — так кричат от боли, — изогнувшееся тело, зеленые волосы, мягкие на ощупь…
Но это — Уэко Мундо.
Я ненавижу ее, вынужден напоминать себе Ноитора, и он правда ненавидит — потому что не может оставаться равнодушным. Неллиел была и осталась его слабостью, только вот сам он недостаточно слаб для того, чтобы она приняла его. Он любит выставлять свою силу напоказ, не желая смирять ее; он хочет чувствовать себя живым, а для этого нужно сражаться.
Что связывает его с Неллиел?
Неудавшиеся семейные отношения; невыносимое сосуществование.
«Почему ты везде следуешь за мной?»
Она никогда не ответит так, как того хочет он, и никогда не возненавидит его; как бы ни старался Ноитора, настоящие чувства Неллиел будут обращены к кому-то другому.
«Почему ты остановила свой меч?»
И опять он не услышит желаемого ответа, и опять она уйдет, как уходила всегда, а он солжет, будто не щадил, никого, никогда.
Он мог убить ее — не раз и не два, но не сделал этого. Не сумел оставить ее в прошлом — ведь без ярости, которую она в нем разжигала, и вполовину не был тем собой, что раньше.
Это Уэко Мундо.
Здесь нет никого важнее, чем тот, кто заставляет тебя развиваться.

@темы: гет, фанфикшен

---

Загадай желание.

[Laora]

Название: Загадай желание
Автор:  Laora
Фандом: Bleach
Персонажи: Мацумото Рангику, Хинамори Момо
Категория: джен
Размер: мини
Рейтинг: G
Жанр: флафф
Предупреждение: возможен ООС
Саммари: Они похоже больше, чем кажется.
От автора: Фанфик написан по заявке Bleach. Мацумото|Хинамори. Прогулка по лесу. Вместе нашептать желание бабочке, севшей на палец и отпустить в небо.

Это был самый обычный лес. Ничего особенного. Никакой опасности, никакой красоты — разве что для того, кто умеет эту самую красоту разглядеть в незначительных на первый взгляд деталях.
Мацумото — умела. Умела и Хинамори, только сейчас ей было не до красоты.
Ей нужно было высказаться.
Мацумото знала это. Мацумото вообще знала больше, чем казалось на первый взгляд, но не видела смысла говорить об этом.
Мацумото молчала.
Говорила Хинамори. Спрашивала, зачем Мацумото предложила ей прогуляться по лесу — неужели для того, чтобы снять напряжение, накопившееся за многие дни нелегкой работы?
Мацумото кивала — дескать, она даже не сомневалась в том, что Хинамори обо всем догадается — и рассматривала кроны деревьев. Сквозь их лиственный узор проглядывали золотые монетки атласного на закате неба; легкие паутинки оседали на черной форме синигами по мере ходьбы, и Мацумото иногда смахивала их растерянными, мимолетными движениями.
Вечер выдался теплым и беззаботным — самое то для небольшой прогулки. Возможно, капитан Хицугая позже устроит нагоняй, напомнив о неразобранных бумагах, но он быстро остынет, если узнает, с кем прогуливалась его лейтенант… А может, наоборот, разозлится? Хотя тогда он «остынет» еще вернее…
— Вы знаете, Мацумото-сан, мне… нравится один… ч-человек.
Мацумото кивнула опять — в такт своим мыслям. Хинамори покраснела:
— Это… так заметно, да? По мне…
— Это всегда заметно, — с легкой грустью сказала Мацумото.
— Но… «нравится» — не то слово, я… я… преклоняюсь перед ним! — продолжила Хинамори.
Мацумото молчала. Да, хороший вечер.
— Мне очень нравится работать под его началом, — Хинамори говорила быстро, давилась словами, будто боялась, что не успеет высказать наболевшее. — Он такой добрый, все понимает, и… и… самый великий из всех синигами, которых я знаю. Он такой… настоящий!
Мацумото молчала.
— Я так люблю, когда он о чем-то рассказывает, — продолжала Хинамори, — все равно, о чем… Я могла бы слушать его часами, даже целыми днями. Я все ради него сделаю, все! Жалко, что он редко говорит помногу… Он в чем-то похож на вас, Мацумото-сан, только более… собранный, что ли. И при этом менее отстраненный… Достаточно ему просто посмотреть в мою сторону — и я чувствую, как ко мне возвращаются силы. Это настоящий дар, у него — настоящий дар, понимаете, Мацумото-сан?
Мацумото посмотрела на Хинамори. По губам лейтенанта десятого отряда скользнула легкая, неуловимая улыбка; Хинамори этого даже не заметила. Она была полностью погружена в собственные мысли и чувства. Может, казалось, что это и не так, но на деле Хинамори совершенно не умела сдерживаться. Еще до того, как стать полноправной синигами, она нуждалась в терпеливом слушателе… которым ее Широ-тян, конечно же, не был. Тем не менее, после разговоров с ним Хинамори всегда становилось легче; а потом — забылось, потускнело, отошло в прошлое, и сам Широ-тян забылся. В жизни Хинамори остался единственный свет… очень добрый, и теплый, и яркий.
Наверное, от этого света глаза Хинамори иногда слезились. По ночам. Лицом — в подушку, и никаких опухших век по утрам. Синигами должен быть собран и сосредоточен, а о какой сосредоточенности может идти речь, если что-то жжет изнутри, как раскаленным металлом — к коже?
И вот теперь, рядом с лейтенантом Мацумото, Хинамори наконец могла подставить свои «ожоги» прохладному ветру; высказать наболевшее.
Мацумото умела слушать. И ждать умела тоже; Мацумото понимала.
У нее все было иначе. Но — похоже.
— Смотри — бабочка, — сказала Мацумото, отвлекая Хинамори, вырывая ее из болезненно-яркого восприятия мира.
— Адская бабочка? — встрепенулась Хинамори. — Что-то срочное?
— Да нет же, — Мацумото готова была рассмеяться, но не стала, щадя самолюбие Хинамори, которому и так изрядно доставалось. — Вот.
На вытянутом указательном пальце руки Мацумото действительно сидела бабочка. Небольшая и не особо яркая, но и не черная; со светлыми, почти солнечными крылышками.
— Хочешь загадать желание? — спросила Мацумото. Она чувствовала себя почти счастливой.
— А можно? — Хинамори притихла. Старалась не дышать; только ресницами хлопала. Не просто красивая — милая; Мацумото могла понять капитана Хицугаю.
— Конечно. Прошепчи свое желание бабочке — и оно сбудется.
— А вы, Мацумото-сан?
Мацумото кивнула:
— И я тоже.
Они шептали тихо-тихо — чтобы не спугнуть бабочку… и не раскрыться друг перед другом.
А потом возвращались назад — молча, улыбаясь и чувствуя себя гораздо лучше, чище, сильнее; будто с глаз спала мутная пелена.
Узнай Мацумото и Хинамори, насколько похожи были их желания — очень удивились бы.

***

«Я хочу, чтобы эта милая девочка была счастлива».
«Я хочу, чтобы Мацумото-сан нашла свое счастье».

@темы: фанфикшен

---

[Laora]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Три сотника, гет и фем.

[Laora]

Название: Солнце может замерзать
Автор: Laora
Фандом: Bleach
Пейринг|персонажи: Хицугая/Мацумото
Рейтинг: G
Жанр: ангст
Размер: 126 слов

…От его прикосновения замерзают слезы.
Все — разом. И опадают кристалликами, которые по форме напоминают речной жемчуг.
— Капитан… — неуверенно начинает Рангику. Она не знает, что сказать, а на ресницах — иней, но они не слиплись, не смерзлись. Лед капитана хранит ее — так же, как…
— Мацумото.
У него чуть хрипловатый голос. Можно подумать — простуженный; ребенок, который переел мороженого.
Или слишком долго простоял на морозном ветру.
— Почему он?.. — начинает Рангику, но Хицугая прерывает ее на полуслове:
— Потому что весной солнце растапливает лед.
— Нет, оно его убивает, — она хотела бы сказать еще, но на душе слишком пусто, а у капитана холодные руки.
— Ты — это солнце, Мацумото. И за тебя не страшно умереть.
Он уходит, не дожидаясь ответа; от его слов, которые Рангику пока не вполне может понять, ей становится легче.

Название: Струны
Автор: Laora
Фандом: Bleach
Пейринг|персонажи: Хинамори/Мацумото
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Размер: 70 слов

Это грустная мелодия. Такая грустная; а пальцы Хинамори — на струнах, и Рангику может только удивляться, почему они до сих пор не кровоточат, эти тонкие, болезненно хрупкие пальцы. Хинамори сама хрупкая — как статуэтка.
Хинамори играет. И, если ее руки остаются невредимыми — то сердце Рангику испещряют кровавые раны.
С каждым поцелуем, который она запечатлевает на доверчиво обнаженной шее, раны становятся глубже; однажды кровопотеря станет необратимой, и тогда сердце Рангику выйдет из берегов.

Название: Неубедительная причина
Автор:  Laora
Фандом: Bleach
Пейринг: Мацумото/Хисаги
Жанр: ангст
Рейтинг: PG
Размер: 72 слова

Она всегда называет его Шухеем.
Он, едва ли не единственный, зовет ее Рангику.
Он зарывается губами в ее макушку, дышит ей в затылок; каждый его взгляд отдает желанием, не перегоревшим за бесчисленное множество лет.
Почему?
Рангику не знает. Или, возможно, не хочет знать.
У нее большая грудь — и этого достаточно, чтобы понять, что он в ней нашел.
Рангику не хочет думать о том, что произойдет, когда эта причина перестанет казаться ей убедительной.

@темы: юри, гет, фанфикшен

---

Само собой.

[Laora]

Название: Само собой
Автор:  Laora
Фандом: Bleach
Пейринг/Персонажи: Рукия/Ренджи
Категория: гет
Размер: драббл, 164 слова
Жанр: романс
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Однажды отношения Ренджи и Рукии стали романтическими. Угадайте, по чьей инициативе : )
Примечание/Предупреждения: возможен ООС

…Все получилось как-то само собой.
Не было ни долгих разговоров, к которым Ренджи готовился невесть сколько времени, ни изнуряющих признаний, — ничего вообще. Да и с Бьякуей говорить не понадобилось — этого, пожалуй, Ренджи хотел меньше всего. Ему было прекрасно известно, как отреагирует капитан шестого отряда на новость о том, что его лейтенант положил глаз на его же сестру. Притом как положил — так и не снимал на протяжении без малого вечности…
Что думала о нем Рукия все эти годы, Ренджи понятия не имел. И так и не узнал; просто в один из дней после ухода Куросаки Ичиго из Сейретея Рукия однажды сгребла его в охапку и втолкнула в темный переулок Руконгая.
Дело было после совместного задания, исполненного вполне успешно — Ренджи и сообразить не успел, чем это провинился, а Рукия уже его целовала.
«Ничего не изменилось, — понял Ренджи, отвечая на поцелуй, неожиданно и в чем-то даже неприятно умелый. — Все как раньше — ведет она. Я только подхватываю. Поддерживаю. Так и остался…»
— Ренджи, — сказала Рукия, чуть отстранившись.
И улыбнулась.

@темы: гет, фанфикшен

---

Все дело во взгляде.

[Laora]

Название: Все дело во взгляде
Автор:  Laora
Фандом: Bleach
Пейринг: Шухей Хисаги/Мацумото Рангику
Категория: гет
Рейтинг: R
Жанр: ангстово-флаффное PWP
Размер: мини
Саммари: Рангику пытается не думать.

Секс с Шухеем всегда умопомрачителен. Мысли вышибает из головы напрочь — так бывает, только когда очень здорово напиться; и Рангику — уже не Рангику, она — тело, шикарное, горячее, мечущееся, жаждущее удовлетворения снова и снова. Побалуй себя, Рангику. Женщинам это тоже нужно…
Шухей груб как раз настолько, насколько ей хочется. Он никогда не перейдет грань, не причинит ей настоящую боль: он относится к ней гораздо лучше, чем она того заслуживает.
Гораздо лучше, чем она сама к себе относится.
Порой Рангику признательна ему за это; порой ненавидит себя и думает — а ведь это он, он заставил меня так чувствовать. Все его вина.
Но большую часть времени, проведенного с Хисаги Шухеем, Рангику не думает ни о чем.
Встретившись, они не ведут долгих разговоров. И пьют не так уж много, в перерывах между сеансами того, что Рангику никогда не сможет назвать любовью. Чистая физиология. Шухей — тот мужчина, с которым ей хорошо в постели, едва ли не лучший любовник за ее жизнь, и дело не в технике. Техничный секс утомляет, превращается в физические упражнения, вроде совершенствования в шунпо или кидо.
Даже хуже — в обязанность. В одно из тех нелепых, бесконечных непременных соревнований, которые Рангику ненавидит. Соревнования приносят азарт, зажигают кровь, но не приносят удовольствия — только чувство опустошенности. И неважно, кто победил.
Шухей не пытается превратить то, что происходит между ним и Рангику, в соревнование, и, в первый раз осознав это, она благодарно обнимает его в укромном уголке Сейретея, чтобы пару минутами позже, наполовину раздетая, обхватить его и ногами. Он вдавливает ее спиной в стену — твердо, холодно, хорошо; она не считает толчки, просто закрывает глаза и подается вперед — глубже, сильнее, да-а-а, — и, в какой-то миг забывшись, начинает стонать. Она не узнает свой голос: руки Шухея мнут высвобожденные из-под кимоно груди Рангику, играют с сосками. Он твердый и горячий — горячее, чем она, и сейчас не получится долго, но это неважно, как хорошо. Собственные руки Рангику, успевшие пробраться Шухею под косодэ, принимаются путешествовать по его спине, по плечам, иногда впиваясь — не ногтями, пальцами. Это, наверное, даже хуже, потому что от особенно сильных толчков пальцы Рангику соскальзывают; она теряет над собой контроль, теряет, она — уже не она, и это хорошо, хорошо, жестче, о-о-о дааа, еще, быстрее, я так хочу!..
Ей кажется, что по спине Шухея течет кровь, но он не чувствует боли — а она, она хотела бы почувствовать. Шарф, все еще охватывающий ее шею — единственная деталь одежды, которую она никогда не доверит снять Шухею, — Рангику хочется, чтобы Шухей затянул его, этот шарф. Так, чтобы воздуха становилось все меньше и меньше, а лицо начало синеть и холодеть, чтобы сдавленный кашель вырывался изо рта, будто созданного для доставления удовольствий, чтобы язык вывалился наружу, а сил не осталось даже на хрип.
И тогда, уловив-угадав это желание, Шухей берет рукой Рангику за подбородок. Ей ничего не остается, кроме как открыть глаза и встретиться с ним взглядом. Его зрачки расширены: Шухей смотрит прямо, ничего не пытаясь скрыть, а в уголках глаз Рангику застыли слезы.
Этот взгляд — последняя капля. Нет, предпоследняя — последней становится поцелуй. Рангику не признает поцелуев в губы, да и Шухей чаще отдает предпочтение ее телу, особое внимание уделяя пышной груди. Но сейчас — особый случай. «Мы не сможем разорвать этот взгляд, — в судорожном, жарко пульсирующем полубреду понимает Рангику. — Я и этот мужчина — я действительно хочу его, а он хочет меня. Не только тело, но… взгляд».
Все дело во взгляде.
Шухей целует Рангику, и она отвечает на поцелуй, продолжая беспорядочно скользить по его спине руками. Твердые мускулы; она напрягает бедра и кричит, кричит, потеряв его взгляд, чувствуя растекающийся жар внизу живота. Шухей утыкается носом ей в щеку: он дышит тяжело, загнанно, едва ощутимо улыбается, скользнув губами по ее шее, в опасной близости от розового шарфа.
Эта улыбка заставляет Рангику закричать пронзительнее, забиться в его руках — теперь Шухей поддерживает ее за талию, отстраняя от стены, ограждая. Прячет лицо у нее на груди: узкие губы, шершавый язык, н-ннн-нет, это больше, чем я могу выдержать, хочу тебя, так хочу.
Ее руки, секундой раньше бессильно опавшие, поднимаются, пальцы зарываются в короткие волосы — черные и всегда взъерошенные. У Шухея неприветливая физиономия и беззащитный затылок, обычно это вызывало умиление Рангику, но сейчас возбуждает. Ее возбуждает все, связанное с ним, животный, подсознательный уровень…
Нет.
Рангику знает — все дело во взгляде.
Самый лучший раз в моей жизни, понимает она чуть позже, оглушенная множественным оргазмом. Она — все еще не вполне она, мысли кажутся упоительно-тяжелыми, поэтому Рангику не сопротивляется, позволив Шухею сначала оправить на ней и себе одежду, а потом, подхватив ее на руки, сорваться в шунпо — так, что подоспевшие на крики бдительные бойцы одиннадцатого, кажется, отряда, не находят никого.
Расслабленно лежа на руках Шухея, Рангику чувствует, как горят ее щеки, грудь и низ живота. Потом, достаточно придя в себя для того, чтобы потребовать «немедленно отпустить» ее, она поймет, что колени слегка дрожат; почти забытое чувство.
Рангику приглашает Шухея к себе тем вечером. Ночь они проводят за саке, ведя только им понятную односложную беседу и не скрывая непроизвольных улыбок.
Рассвет выдается нежным. Шухей понимает нежность совершенно иначе, чем мужчины, которых до него знала Рангику, и в жизнь эту нежность тоже претворяет по-другому. Как обычно, он заводится еще до того, как начинает раздевать Рангику, но они обходятся без проникновения — слишком бурным был предыдущий день. После такого взрыва — только медленные, осторожные, неуверенные — ками-сама, до сих пор неуверенные, — прикосновения. Когда Рангику кончает первой, она все же снимает шарф и воплощает в жизнь внезапно пришедшую идею — завязывает Шухею глаза.
— Не двигайся, — шепчет. Потом ей становится не до слов: еще чувствуя во рту вкус слюны Шухея, перемешанный с ее собственным, она добавляет во вкусовую гамму новый, более резкий оттенок.
Шухей резко выдыхает от первого же движения ее языка. Он на пределе, и попытки Рангику быть нежной похожи на изощренное издевательство; шарф на глазах — она знает — обостряет чувствительность.
Ладони Шухея сжимаются в кулаки. Это невыносимо, Рангику видит, насколько невыносимо; если бы она связала ему руки кожаными ремнями — не помогло бы, духовная энергия разорвала бы путы в клочья.
Ее просьба не двигаться — вот самые надежные оковы.
— Я… хочу тебя, — голос у Шухея низкий и хриплый; Рангику вовремя отстраняется, слыша короткий стон разочарования, — хочу тебя видеть.
Рангику прикусывает нижнюю губу.
Шухею всегда нравилось смотреть. А ей — ей нравился его взгляд. Ты хочешь человека, когда смотришь ему в глаза, вот где рождается настоящее желание.
Если его глаза закрыты…
Рангику сглатывает. Торопливо, не вытирая скользких рук, тянется к шарфу на глазах Шухея. Он перехватывает ее ладони: сжимает их в своих, наклоняет голову, и шарф спадает, а Шухей улыбается, как последний идиот.
Это длится мгновение, не более. Потом Рангику высвобождает руки, нагибается и через секунду сглатывает горьковатое, пряное, выплескивающееся толчками.
Шухей чувствует ее.
— Рангику, — говорит он, отстранив ее лицо от своих бедер и часто дыша. Его взгляд перемещается с ее губ на грудь.
Шухей понимает ее, Мацумото Рангику, но не так, как понимает себя она сама. Не так, как она чувствует.
Он другой. Действительно другой.
Он никогда не причинит ей настоящей боли. Между ними не игра, не соревнование в череде нелепостей, общее имя которым — жизнь. Сейчас понимание этого ранит Рангику сильнее, чем вчера, и она спешит напомнить себе, что — тело, просто тело, ей хорошо с Шухеем в постели, дивно хорошо, а остальное — забыть. Раз и навсегда. Выбросить из головы.
— Я в душ, — говорит Рангику наигранно бодрым голосом и бежит — скрывается от недоуменного взгляда, который не хочется прочитывать.
…Когда-нибудь Шухею надоест незамутненное желание, которое он видит в ее глазах, думает Рангику. Тогда праздник плоти, наконец, закончится — их общее умопомешательство.
Рангику хотела бы в это верить.
В противном случае, однажды ей придется причинить Шухею боль.

@темы: гет, фанфикшен

---

Так смотрит вода.

[Laora]

Название: Так смотрит вода
Автор: Laora
Фандом: Bleach
Пейринг: Бьякуя/Рукия
Категория: гет
Рейтинг: PG
Жанр: флафф
Размер: драббл, 691 слово
Дисклеймер: Кубо Тайто
Саммари: Бьякуя фапает на Рукию.
Авторские примечания: ООС; осторожно, легкий крэк

Фанфик был написан на Секретного Санту

Коленки у Рукии острые, костлявые — так и сверкают, когда она надевает короткое платье. Уж лучше форма шинигами, размышляет Бьякуя; у Рукии острые коленки, а лежать на них головой удобно. Необъяснимо. Не иначе как дело в форменных хакама. Надень Рукия платье, полежать так не вышло бы.
Хотя нет, не в хакама. Если подхватить ее на руки, коленки окажутся именно такими острыми, какими выглядят, а сама Рукия замрет неловко, не зная, как себя вести.
Не по ней это — бескомпромиссная мягкость, связывающая по рукам и ногам. Рукия резкая и решительная, товарищ в бою, и отлеживаться у себя на коленях только потому позволяет, что признает за Бьякуей право на аристократическую лень. Кто бы сомневался: на свежем воздухе спится лучше, а за подушкой не всегда удобно посылать. А еще можно после какого-нибудь ранения, по сути пустякового, к Рукии на колени завалиться. Шуметь и каменеть от смущения не станет, все как должное воспримет.
Вообще, конечно, непорядок. Но на прямое нарушение каких-либо законов не тянет. Несерьезно слишком, шалость.
Только Рукии объяснять не стоит — она все за чистую монету принимает, ей и в голову прийти не может, что просто лежать рядом с ней удобно. Раньше Бьякуя себе таких вольностей не позволял. Он и смотрел-то на Рукию изредка, по праздникам, а разговаривать вовсе не разговаривал. Это потом стало можно, после Куросаки Ичиго.
Бестолочь этот Куросаки еще та, хороших манер ни на грамм. Даже обращаться к кому-либо уважительно не удосуживается, неудивительно, что с Кенпачи общий язык нашел. Да и с Ренджи. Рукия с такими, помнится, всегда хорошо ладила.
Эти мысли Бьякуе откровенно не нравились. В них самих ничего особенного не было, конечно, да и в снах недавних тоже. Например, приснилось, что Рукия пришла к нему, краснея, и объявила: за Кенпачи замуж собираюсь, онии-сама, не вели судить. После того сна Бьякуя целый день пребывал в растерянности. Хорошо еще, что собраний тогда не было, не хватало выдать себя перед посторонними.
Ко второму сну, где он был почетным гостем на свадьбе Рукии и Куросаки Ичиго, Бьякуя подготовился. Когда дошло до вручения букетов, вместо оного в его руках оказался меч, ну а дальше было просто — «Цвети, Сенбонзакура». Последующее спасение Рукии от в который раз умыкнувшего ее Куросаки затерялось в спокойном пространстве блаженного небытия, куда Бьякуя обычно погружался, стоило уснуть. Проснулся он с чувством собственного превосходства, хотя велика заслуга — победить во сне. А тут в реальности Ренджи топчется, краснея, и ждет страшной кары за неподобающие чувства к сестре капитана, да и Куросаки не дремлет. Небось в нужный момент и на помощь Рукии прийти не удосужится — другие цели, что поделать, все друзья одинаково важны.
Но, конечно, целенаправленно Бьякуя о такой ерунде не думает. Даже когда Рукия будто случайно появляется на веранде и удается использовать ее острые коленки вместо подушки — не в первый, не в последний раз.
Он в такие моменты позволяет себе роскошь не думать вообще. Лежать удобно, Рукия маленькая и теплая, пахнет от нее приятно, а главное — никаких отвлекающих звуков не издает. Понимает.
С ней можно молчать, сколько заблагорассудится.
Вот в глаза ей лучше не смотреть. Слишком на омуты похожи. Так вода глядит: обманчиво неглубокая.
Потому и с Куросаки ладит, и с ним, Бьякуей, знает, как молчать. Вода на всех смотрит одинаково, вода принимает всех, и каждому рано или поздно хочется напиться, подпитаться от нее; в этом ее особенность, Рукии. Да еще в острых коленках.
Ей, конечно, и в голову бы не пришло. Вздумай Бьякуя написать ей хайку — как пить дать не поняла бы. Ни о воде, ни о стали в бархатной перчатке… или текко.
Офицер, что тут сказать. От нежной девушки вроде ничего нет и в помине, но женственности Рукии не занимать. Потому такая стойкая.
Разумеется, Бьякуя не думает о женственности Рукии и о хайку, которые мог бы написать, и об омутах глаз, и о стали в бархатной перчатке. Он даже о недавних снах не вспоминает. Если Бьякуя вообще думает о Рукии — так только о ее стойкости. Рукия, конечно, не бессмертная. И способности ее выдающимися не назвать — обычная рядовая шинигами. Амулета, отводящего смерть, у нее нет тоже.
Просто за ее спиной — тень. Темная, темная тень.
И это не изменится, как и глубина спокойного взгляда...
До тех пор, пока жив Кучики Бьякуя.

@темы: гет, фанфикшен

---

Чужая болезнь.

[Laora]

Название: Чужая болезнь
Автор:  Laora
Фандом: Bleach
Пейринг/Персонажи: Хицугая|Мацумото, Хинамори
Жанр: прегет
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Размер: драббл
Размещение: с этой шапкой и высланной мне ссылкой
Саммари: Рангику морально поддерживает своего капитана после просьбы Хинамори спасти Айзена.

Хинамори заболела.
Хицугая понял это не сразу. Оно и проявилось не сразу — постепенно, пока ее подростковая влюбленность укреплялась, в тени ее росло что-то еще. То, что лишает рассудка.
Хицугая не знал, как это назвать. Он никогда не чувствовал ничего подобного, ничего, что корежило бы его и ломало так, как сейчас ломало Хинамори. Он был достаточно сдержанным, чтобы не давать этому волю, на корню замораживая лезущие ростки сомнения.
Он был цельным, точно знал, чего хочет и кто ему дорог; Хинамори была первой в списке тех, кем он дорожил, но, защищая ее, сражаясь за нее, он оставался собой. Даже не так — он был более собой, чем когда-либо.
А она защищала Айзена, превратившись в бледную тень себя; болезнь победила ее, и это было больно.
Хицугая никогда не задумывался о том, что значит для него Хинамори. Слишком очевидно это было — подруга детства, несносная девчонка, которая видела в нем только ребенка и ради которой он, оставшись ребенком, вступил в Готей-13. Теперь она будет относится серьезнее… Теперь она поймет, что он взрослый, а она — дурочка, которой без его защиты никак. Теперь…
Ничего не изменилось.
Хинамори видела в нем кого угодно, но не защитника. Обманутая Айзеном, она к Айзену же и тянулась — помоги ему, Хицугая-кун! Помоги!
Она просила об этом Хицугаю только потому, что ей было больше некого попросить. Все эти годы — и он для нее чуть меньше, чем друг.
Но это было бы нестрашно, неважно, если бы не…
Хинамори заболела.
Когда сеанс связи с Сейретеем был окончен, Хицугая глубоко вздохнул.
И почувствовал чьи-то руки на своих плечах.
— Капитан? — Голос Мацумото казался ниже, чем обычно. Глубокий, грудной; по позвоночнику пробежала так и не ставшая привычной дрожь, о значении которой Хицугая Тоширо, капитан десятого отряда, предпочитал не задумываться.
— Отпусти, — сказал с досадой, намереваясь убрать со своего плеча чужую ладонь… и вместо этого задерживая на ней руку.
Мацумото ничего не сказала. Не двинулась с места; так они и стояли, застыв, и Хицугая вдыхал аромат чайной розы — запах ее кожи. Другие запахи на ней исчезали, стираясь бесследно — нестойкая парфюмерия…
Уж куда ей до стойкости самой Мацумото.
А ведь она не питала никаких иллюзий, вдруг подумал Хицугая. Не пыталась переложить свою ношу на чужие плечи и не верила — никому, ничему. Даже собственному сердцу.
Женщина с грацией и игривостью молодой тигрицы; она знала, что он уйдет, ее лис. Он всегда уходил, и она не видела в этом ничего странного-страшного. И возвращать его не собиралась — пустая затея.
Она шла вперед. Жила так, чтобы без сожалений. Риск в бою — правое дело, отдых в онсене или сауне — вещь, приносящая не меньше удовольствия. В разгар сражения или во время отдыха — Мацумото была собой. Не так, как Хицугая. Сдержанности в ней и в помине не было; Мацумото не пыталась ее культивировать, но при этом понимала почти все — без слов.
Тот, кто пролил слишком много слез, рано или поздно поднимет голову. И улыбнется — глуповатой в глазах окружающих улыбкой, и больше не утратит свое душевное равновесие… Никогда.
Никогда?
«Это так, Мацумото?»
Хицугая убрал руку, поворачиваясь к своему лейтенанту лицом, заглядывая в ее светлые, как безоблачное небо, глаза.
…В глубине души он догадывался — Хинамори заболела, потому что рядом с ней не было никого, похожего на Мацумото.

@темы: гет, фанфикшен

---

Листопад.

[Laora]

Название: Листопад
Автор:  Laora
Фандом: Bleach
Пейринг/персонажи: Укитаке, Кёраку
Категория: джен
Размер: драббл, 222 слова
Рейтинг: G
Жанр: повседневность
Краткое содержание: Укитаке и Кёраку играют в го.
Посвящение: для Мицуки Сенджу

Кленовые листья опадают медленно и величаво; Кёраку никогда не надоест наблюдать за их полетом. В каждом миге жизни — неизведанная красота, ему ли не знать.
Они знают оба, он и капитан Укитаке, пусть и пришли к пониманию этого разными путями. Для Укитаке — рано поседевшие волосы, потери, которые делают сильнее, доброжелательность и скрытый за ней стальной стержень. Его не сломить никому и ничему — слишком давно ведет свою войну с болезнью Укитаке, он не умеет сдаваться.
Для самого Кёраку все иначе: ему нет нужды воевать, разве что случится что-то из ряда вон. Тогда состояние спокойной расслабленности сменится собранностью в мгновение ока, и лучше бы никому не стоять на пути Кёраку.
К счастью, большую часть времени ничего особенного не происходит.
Вот и сегодня — день как день, столик для игры в го, черные и белые камни, уютное молчание и знакомое до последней черточки бледное лицо напротив.
— Мой ход? — уточняет Кёраку. Укитаке задумчиво кивает. Он не смотрит на столик и на листья не смотрит тоже; интересно, что он видит.
Есть вещи, о которых лучше не знать даже самым близким друзьям.
Кёраку берется за белый камень. Собственная рука кажется непривычно темной на контрасте — как черные брови на белом лице.
Когда-то у Укитаке были черные волосы.
С ветки срывается еще один кленовый лист; к чему думать о прошлом, ведь жизнь так прекрасна.
Время в Сейретее тянется немногим дольше, чем вечность.

@темы: фанфикшен

---

[Фейчё]

Особенно требуются Иноуэ Орихимэ, Урахара Киске, Шихоуинь Йоруичи и прочие жители города Каракуры
Располагаем:
а) адекватной администрацией
б) сильными, но готовыми за любой кипишь, кроме голодовки, игроками)
в) двигающимся сюжетом
г) мы вам рады - любым!

@темы: rpg, реклама